СПОРТИВНОЕ КАПРИЧЧИО

ЗЕЛЕНОЕ ПОЛЕ И «ЧЕРНАЯ КАССА»

В 1985 году я оказался в одной компании с профессором Н., как вскоре выяснилось, страстным любителем футбола. Он, в свою очередь, знал, что я спортивный журналист, и поэтому сразу заговорил со мной о делах футбольных. Но как только я сказал, что большинство наших судей и руководителей клубов погрязли в махинациях, мой собеседник замахал на меня руками. Нет-нет, поверить в это он никак не мог! Я умолк, ибо подоплека его возражений казалась мне понятной: на той же кафедре, что и Н., работает моя дочь, и сослуживцы, вероятно, слышали, что ее отец много лет подвергается запрету на профессию.

Действительно, в 1972 году я был ошельмован в печати и уволен с работы, после чего, естественно, ни одна редакция не заказывала мне ни строки. Строжайше возбранялось подпускать меня и к микрофону, хотя прежде я работал на Центральном телевидении комментатором, имел на первой программе собственную еженедельную вечернюю передачу «Спортивная панорама», вел репортажи с соревнований.

В конце 1989 года, впрочем, московские издания стали помещать мои статьи вновь, приглашают меня теперь выступать и по телевидению, но в 1985 году профессор Н., видимо, считал себя вправе усомниться в справедливости моих суждений. Ведь я был изгнан из печати и с телеэкрана по распоряжению Отдела пропаганды ЦК, а глава Спорткомитета СССР Павлов окрестил меня «Солженицыным советского футбола».

Что же сделал я за пакость? Всего лишь писал о мошенничестве и подкупности на футболе. Отчего и был обвинен в клевете на советскую действительность, в которой, дескать, места для подобного рода явлений не было и нет. Примерно так же, десятилетиями, отрицалось у нас наличие проституции. Теперь, разумеется, об отечественной проституции, как и о мошенничестве на футболе, наши средства массовой информации трубят во всю мочь. А коль скоро я до этих дней дожил, возвратили в печать и меня. И в первой же своей опубликованной после семнадцатилетнего молчания статье я опять-таки повел разговор о коррумпированном судействе и о заранее обусловленных результатах футбольных матчей. Но на новом уже, так сказать, витке этого сюжета, поскольку и масштабы мафиозных сделок существенно за прошедшие годы возросли, и сама их методика усовершенствовалась.

Если прежде договоры о результатах матчей заключались между отдельными клубами спонтанно (как правило, в конце сезона, когда аутсайдеры стремились таким манером избежать вылета в низшую лигу, либо, напротив, кто-то желал посредством фальшивых побед и ничьих захватить призовое место), то теперь картина иная. Наиболее распространенный тип современных закулисных сделок – договоренности о натуральном, клиринговом обмене результатами, причем двусторонние соглашения эти – то ли о ничейном исходе матчей на своем и чужом поле, то ли о выигрыше на своем поле и поражении на чужом – руководители клубов заключают еще до начала чемпионатов страны. Говорят, что во всех лигах образовались уже по этому принципу пулы, в которые входят 4 несколько клубов, что гарантирует каждому из участников пула как минимум благополучное пребывание в середине таблицы на протяжении всего турнира.

Другой популярный вариант клирингового обмена результатами состоит в том, что руководители команд, попавших в опасную зону турнирной таблицы (или, напротив, находящихся в группе лидеров), договариваются с руководителями команд «золотой середины» (дело происходит на финише соревнований) о приобретении нужных им очков в долг, с обязательством погасить таковой в будущем сезоне. Кредиторы, правда, выдвигают порой и дополнительные условия. Если в составе их команды, к примеру, имеется кандидат в лучшие бомбардиры лиги, ему предоставляется возможность забить столько мячей, сколько требуется, чтобы наверняка обойти конкурентов. Встречается и такой вариант, вы отдаете нам очки в чемпионате страны, а мы вам проигрываем за это в итоге двух встреч на кубок!

В сделках такого рода денежные отношения, повторяю, исключены. Что же касается купли-продажи турнирных очков за наличный расчет – здесь вариантов не счесть! Новшество 1990 года состояло в том, что одни клубы требовали у других, позарез нуждавшихся в очках, компенсировать оные не «деревянными» рублями, а конвертируемой валютой. Резко поднялась за последние годы и цена судейских услуг.

В 60-е годы она колебалась от трехсот до семисот рублей. В 1981 году, когда федерация футбола дисквалифицировала пожизненно арбитра Черданцева, выяснилось, что навстречу возможной дисквалификации последний шел вполне осознанно, ибо те пять тысяч рублей, которые он получил от одной из сторон, позволяли ему решить все свои проблемы. В 1989 году арбитр Хусаинов признался в печати, что за два очка для местной команды – в рядовом матче – ему посулили новейшую модель «Лады». Государственная цена «Лады» составляла тогда десять тысяч рублей, но в условиях дефицита ее выхватили бы и впятеро дороже.

Откуда же брались у футбольных клубов скрытые, не облагаемые налогом и притом достаточно крупные, суммы? Этой темы печать у нас никогда раньше не касалась, и мою статью, в которой шла речь (среди прочего) и о способах накопления средств в «черных кассах» клубов, прежде чем она увидела свет (в «Литературной газете» 21.02.90), отклонили два спортивных издания (гласность имела там строгие границы).

Статья называлась «Играют руководители», и в ней рассказывалось также и о том, что скрывалось у нас на протяжении десятилетий за таким, казалось бы, простым понятием, как «руководство футбольного клуба». Ибо кто входил, скажем, в означенное руководство армейских или динамовских клубов (которых только в высшей и первой лигах – шесть), всегда составляло военную тайну, охранявшуюся даже от футболистов. Если же клуб представлял интересы цивильного ведомства, в неофициальную управленческую группу, которая решала все так называемые «оргвопросы», входили: 1) кто-либо из высших руководителей местного масштаба, 2) спортивные боссы и 3) влиятельные хозяйственники.

Они-то и распоряжались «черной кассой», причем не забывали, по слухам, обеспечить материально и самих себя. Слухи об этом ходили давно, но впервые прорвались в печать в прошлом году, когда в еженедельнике «Футбол – Хоккей» было сообщено, что иные из клубных руководителей (имена которых, правда, редакция назвать не решилась) «набили карманы, обзавелись всем необходимым для жизни не только собственной, а и внуков и даже правнуков». Вспоминаю, как лет пятнадцать назад один футбольный функционер хвастался в компании (в приступе откровенности, вызванной солидным возлиянием), что, будучи на протяжении четырех лет хранителем «черной кассы», он получил за свои услуги сумму, выражавшуюся пятизначным числом. И получил ее как бы законно, ибо нелегальные деньги клались на его имя (разумеется, в разные сберкассы и на отдельные счета), а он за это пользовался процентами.

Засекреченная наличность появлялась в «черных кассах» из двух источников. Во-первых, в результате утаивания от налогового ведомства части выручки после продажи билетов либо посредством выпуска фиктивных (то есть незарегистрированных финансовыми органами) билетов. Делалось это всегда с ведома местных властей, отчего участники операций не опасались неприятных для себя последствий. Во-вторых, в распоряжение руководителей клубов регулярно выделялся «сверху» по государственной цене наиболее ходкий дефицит – легковые автомобили. Документы на право приобретения машин выписывались на имя верных людей, а те давали хранителям «чёрных Касс» доверенности для продажи. После чего новенькие «Волги» и «Лады» уплывали к состоятельным лицам, которые не могли официальным путем купить машину. Применялся и более простой вариант: если покупатель, способный уплатить большие деньги, был человек знакомый, документы сразу выписывались на его имя. И точно такие же махинации производились с дефицитными гарнитурами дорогой мебели, компьютерами, импортной видеотехникой и т.п.

А в некоторых футбольных клубах жажда наживы доводила руководителей до желания видеть свои команды, выступавшие, допустим, в высшей лиге, выбывшими в первую лигу. Парадокс? Ничуть не бывало. Ведь если команда оказывалась в первой лиге, немедленно ставился вопрос о необходимости возвратить утраченные позиции. А что для этого требовалось? Еще большее число легковых автомашин, компьютеров, мебельных гарнитуров, чтобы «материально заинтересовать футболистов» и «лучше работать с судьями». В действительности же львиную долю получаемого дефицита приобретали руководители клубов и их ближайшее окружение.

Обо всем этом, конечно, догадывались игроки. И некоторые из них сами пускались во все тяжкие. В 1967 году газета «Правда» сообщила о вратаре, который пропустил в одном из матчей на чужом поле нужные соперникам голы. О том, что он сделал это намеренно, проигравшая команда узнала случайно. На обратном пути, в самолете, один из футболистов заглянул по ошибке в сумку вратаря (точно такую же, как его собственная) и обнаружил в ней внушительную пачку денег. Между тем футболисты знали, что таких сумм никто из них с собою не брал. Поэтому находку соотнесли с характером пропущенных голов, и под напором неопровержимых улик вратарь вынужден был признаться в своем негодяйстве.

ЗАКОН ВСЕ ЕЩЕ НЕПИСАН

С тех пор, правда, ни один из футболистов, заподозренных в пособничестве соперникам, с поличным пойман не был. Однако неприятности поджидают подозреваемых почти всегда. В состав команды на особо важные игры их стремятся не включать, а по окончании сезона и вовсе отчисляют под каким-нибудь благовидным предлогом. Так что на уровне игроков борьба с предателями общих интересов в командах ведется. А вот на уровне руководителей клубов ее как не было, так и нет.

Вспоминается история, которая произошла в 1981 году, когда в чемпионате страны лидировали киевское «Динамо» и ЦСКА. Перед тем как им предстояло встретиться между собою, пошла молва, что руководители этих клубов договорились разойтись вничью. Так оно и вышло. Скандал же разразился из-за того, что команды даже не пытались имитировать борьбу. А поскольку матч транслировался по телевидению, откровенность сговора возмутила влиятельных болельщиков со Старой площади. В результате федерации футбола было поручено разобраться в происшедшем.

Сознавая свое бессилие (ибо юридические доказательства сделки отсутствовали), президиум федерации, тем не менее, принялся обсуждать псевдоигру. В конце обсуждения выступили оба тренера и начисто отвергли малейшую возможность сговора между командами. Что оставалось делать федерации? Пришлось ограничиться репримандом Лобановскому и Базилевичу, которые не сумели, дескать, обязать своих подопечных соревноваться по-настоящему. Таким образом, гора родила мышь. И не мудрено: расследование сигналов о договорных матчах, о подкупе судей, о наличии в распоряжении клубных руководителей «черных касс» требует не только специфической профессиональной подготовки навыков, но прежде всего – прав на ведение следствия. А федерация футбола, как известно, не обладает правами и возможностями прокуратуры или следственных и оперативных подразделений милиции.

В недавнем прошлом у нас писали, что подтасовка результатов матчей, «черные кассы» и подкуп судей имеют место только в западном мире, причем каждый такой случай отечественной прессой долго смаковался. Например, то, как в 1978 году «Боруссия» (Менхенгладбах) победила со счетом 12:0 «Боруссию» (Дортмунд), ибо только этот счет мог вывести первую в чемпионы ФРГ. Или такой факт: в 1980 году руководство мадридского «Реала» выплатило из «черной кассы» премию одному из клубов за то, что он отнял в чемпионате Испании очко у главного конкурента «Реала». Или – случай, происшедший в 1984 году, когда руководство итальянского клуба «Рома» пыталось подкупить известного французского арбитра Вотро, предложив ему 100 миллионов лир за то, чтобы он судил второй полуфинальный матч Кубка европейских чемпионов между «Рома» и «Данди юнайтед» (Шотландия) в пользу итальянцев. А в 1990 году описывались подробно в нашей прессе закулисные махинации президента французского клуба «Сент-Этьенн» Роже, который располагал «черной кассой», достигавшей порою размера в три с половиной миллиона долларов.

Но и Роже, и целый ряд игроков, а также тренеров «Сент-Этьенна», получавших разного рода доплаты из «черной кассы», предстали перед лионским городским судом и были наказаны. Роже, несмотря на его семидесятилетний возраст, приговорили к четырем годам тюрьмы и штрафу в сорок пять тысяч долларов. К различным срокам условного заключения и к денежным штрафам суд приговорил и всех без исключения футболистов «Сент-Этьенна», игравших в этой команде с 1978 по 1982 год. Играл там долгое время, как известно, и нынешний тренер сборной Франции Платини. Вердикт по отношению к нему был особенно суров, поскольку он был самым высокооплачиваемым игроком «Сент-Этьенна». Платини осудили на четыре месяца условного заключения, а перед тем он выплатил пятьдесят три с половиной тысячи долларов штрафа.

О том, что подобного рода законы необходимы и нашей стране, я начал писать двадцать с лишним лет назад. В 1968 году моя статья на эту тему (она называлась «Странные игры») была помещена в газете «Советская культура». Законодатель ее не заметил. В 1972 году я написал об этом еще раз – в журнале «Наш современник». И вновь в коридорах власти никого эта проблема не заинтересовала. Затем последовали упоминавшиеся выше семнадцать лет моего вынужденного молчания, но в начале 1990 года, как я уже говорил, мою статью опубликовала «Литературная газета», а в статье трактовался все тот же вопрос о необходимости закона, направленного против дельцов антифутбола. В конце 1990 года мою статью об этом же поместил журнал «Футбол». Она называлась «Глас вопиющего», и я позволю себе пересказать пессимистическую ее концовку. Голову даю на отсечение, писал я, что властями и этот призыв услышан не будет, а между тем миллионы людей, осведомленных о том, какого рода сделки свершаются в подземельях футбола, уже и честную игру готовы порою считать договорной! Не в этом ли, кстати, основная причина того, что число зрителей на футбольных аренах падает катастрофически? В 1990 году цифра средней посещаемости матчей чемпионата СССР, снизившись по сравнению с 1988 годом на 7 тысяч, составила всего 13 795 человек. Если посещаемость будет и в дальнейшем снижаться подобными темпами, трибуны футбольных стадионов к 1993 году практически опустеют.

И все же отрадою для очень многих футбол по-прежнему остается. В результате телефонного опроса ста человек, проведенного в канун 1991 года социологами, выяснилось, что единственным радостным общественным событием уходящего года явилась для большинства респондентов-мужчин победа команды «Торпедо» (Москва) над французским клубом «Монако». Напомню, что в результате этой победы (с одинаковым счетом 2:1 торпедовцы выиграли оба матча, в Москве и Монте-Карло) советские футболисты впервые вышли в четвертьфинал Кубка УЕФА.

Поразительный факт именно в драматическом для Советского Союза 1990 году, прожитом страною тревожно и трудно, наши футбольные клубы выступили на международной арене удачнее, нежели в иные, более спокойные времена. Отличилось не только «Торпедо». Московский «Спартак», в котором тоже нет сейчас ни одного игрока с международным именем, переиграл в Кубке европейских чемпионов знаменитый «Наполи» – с Марадоной во главе! В таких случаях говорят обычно, что команды были лучше игроков. Но вот неизбежный вопрос: что вызывает к жизни подобный феномен? Я думаю, что наши игроки решали в данном случае куда более важные для себя задачи, чем футболисты «Наполи» и «Монако».

Спортивная пресса отмечала предельную самоотдачу игроков «Торпедо». В самом деле, когда в Монте-Карло раздался финальный свисток, у наших футболистов не осталось даже сил для выражения радости. Выручили запасные: выбежав на поле, они и показали весь набор принятых в таких случаях прыжков, объятий, поцелуев. Гладиаторская же самоотдача победителей объяснялась во многом тем, что игру транслировало Евровидение, и каждый из футболистов «Торпедо» понимал: если он продемонстрирует все, на что способен, ему, возможно, предложит контракт какой-нибудь западноевропейский клуб.

КОНТРАБАНДА С ЭМБЛЕМОЙ СБОРНОЙ

Правда, отъезд в последние годы по контрактам за границу изрядного числа советских футболистов породил опасения что страна может лишиться вскоре своих лучших игроков. Но когда выяснилось, что места убывших занимают молодые футболисты, которые не только мало в чем уступают уехавшим, но подчас по всем статьям их превосходят, тревоги улеглись. В самом деле, в огромной стране, где работает множество детских и юношеских футбольных школ, новые дарования просто не могут не вырастать.

И все же, если подкупность судей и договоры о результатах матчей будут у нас процветать по-прежнему, всесоюзные соревнования по футболу, возможно, придется проводить спустя несколько лет при пустых трибунах. Впрочем, полагаю, что профессиональные команды (а их насчитывается в высшей, первой и второй лигах около трехсот) не распадутся, не исчезнут. Скорее, их будут содержать всеми правдами и неправдами (как это делалось до сих пор) меценаты: министерства, крупные заводы, управления железных дорог и морских пароходств, совместные предприятия, процветающие кооперативы...

Невольно вспоминаю о судьбе наших футболистов-профессионалов во время второй мировой войны. Если в Англии все игроки были призваны в вооруженные силы (а турниры прекращены), то в Советском Союзе футболистов на фронт не посылали. Немногочисленные исключения лишь подтверждали правило. Даже в самые тяжелые для страны годы войны – с 1941-го по 1943-й – систематически проводились соревнования профессиональных команд. Это-то и вселяет надежду, что и в кризисные годы профессиональному футболу пропасть не дадут.

Да, один игрок того же «Монако» зарабатывает больше, чем бее его коллеги из московского «Торпедо» в целом, но не стоит думать, будто наши футбольные профи бедствуют. В материальном отношении они жили, по крайней мере до сих пор, не хуже генералов, директоров заводов, ректоров высших учебных заведений (разве что не имели персональных черных «Волг» с шоферами). А те из них, что играют по контрактам в зарубежных командах, живут еще лучше, хотя значительную часть их заработка отбирают организации, с помощью которых договоренности были заключены. Представители этих организаций доказывают, правда, что с точки зрения социальной это справедливо. Начнем считать с нуля говорят они, то есть с той отметки, когда мальчик перешагнул порог специализированной спортивной школы. Его родители не платят за многолетнее обучение футболу ни копейки. А между тем спортивная форма, инвентарь, база, специальное питание, поездки на соревнования не говоря уже об оплате труда педагогов, обходятся недешево. Откуда же берутся эти средства? До сих пор брались из государственной и профсоюзной казны.

Наконец, способных молодых игроков зачисляют в профессиональные команды. Но ведь и там они находятся на дотации, причем еще большей, чем в детско-юношеской футбольной школе. Билеты на матчи, в которых они участвуют, не окупают расходов на команду. Чего стоит одно лишь содержание стадиона! Так что, когда спортсмены высокой квалификации (не только футболисты) зарабатывают за рубежом крупные суммы в конвертируемой валюте, они, по мнению организаций, устраивающих им договоры с заграничными клубами, не вправе сетовать на государство, если оно изымает в свою пользу значительную часть контрактных денег.

До сих пор материальное благосостояние профессиональных спортсменов – участников соревнований высокого уровня проводившихся внутри страны, – покоилось не столько на зарплате и премиальных, сколько на предоставлявшейся им местными властями возможности приобретать более или менее часто по государственным ценам дефицитные товары, так сказать, сверх потребностей. А это, в свою очередь, позволяло им заводить немало так называемых полезных знакомств, облегчавших жизнь.

Для спортсменов же, которые выезжают на соревнования за границу, возникают дополнительные источники дохода – возможность реализовать через посредников (по спекулятивным ценам) привозимые оттуда товары, которые обычно задешево приобретаются за рубежом на послесезонных распродажах. Эти коммерческие операции обусловливают, к сожалению, и специфический круг знакомств спортсменов; именно перекупщики подбивают наиболее корыстолюбивых спортсменов привозить из-за границы и контрабанду.

В этой связи возникали иногда малоприятные для спортивных властей коллизии. В 1964 году, например, пришлось дисквалифицировать пожизненно всех игроков сборной СССР по водному поло. Вообще-то багаж спортсменов таможенники досматривают не часто, но если уж досматривают, то всегда «результативно». Когда советская таможня проверила багаж сборной СССР по водному поло (команда возвращалась из Югославии), в нем оказались наркотики, валюта, газовые пистолеты. Это означало, что пойманные с поличным спортсмены являлись фактически контрабандистами, а игра в водное поло постепенно стала для них не более чем маскировкой, «крышей».

В 1984 году одна из таких историй получила международную огласку. Советских контрабандистов-спортсменов разоблачили таможенники Канады. Они подвергли досмотру багаж двух штангистов, мировых чемпионов и рекордсменов в супертяжелом весе – Писаренко и Курловича. Каждый хотел ввезти в Канаду для продажи несколько килограммов мирабола (анаболического стероида, то есть допинга). Если бы операция по провозу контрабанды прошла удачно, Писаренко и Курлович заработали бы десятки тысяч долларов. Обоих штангистов Спорткомитет СССР дисквалифицировал пожизненно. Однако спустя какое-то время Писаренко с Курловичем (так же как и некоторые ватерполисты сборной СССР 1964 года) были начальством прощены и возвратились в большой спорт.

Свободная продажа анаболиков в СССР запрещена и, следовательно, нельзя приобрести такое количество мирабола, не вступив в контакт с преступной группой аптечных работников. Увы, связь иных спортсменов с уголовным миром не ограничивается делами контрабандными. Едва ли не каждое разоблачение мафиозных кланов, особенно рэкетиров, выявляет все новые и новые имена спортсменов и даже тренеров. Вот как происходили в 1990 году во Владивостоке похороны убитого кем-то главаря местной мафии бывшего хоккеиста Зайцева.

По главной улице ползла колонна из семидесяти автомобилей, двигавшихся друг за другом в строгом соответствии со своей ценой: впереди, разу за катафалком, следовали новейшие «Тойоты», «Мицубиси» и «Мазды», за ними – другие импортные, но уже менее шикарные модели, и только в конце – несколько машин отечественных марок. На перекрестках широкоплечие молодые люди в фирменных спортивных костюмах умело блокировали движение, обеспечивая беспрепятственный проезд траурному кортежу. Местного спортивного журналиста поразило присутствие на похоронах многих известных в Приморском крае боксеров, штангистов, борцов – и тех, кто недавно закончил спортивную карьеру, и еще активно действующих.

Поначалу журналист тешил себя надеждой, что это не более чем результат простого любопытства. Однако его иллюзии рассеялись, когда в отделе по борьбе с организованной преступностью краевого управления внутренних дел ему рассказали, что в Приморье сегодня именно спортсмены – наиболее криминогенная часть общества.

О ПОЛЬЗЕ ПОСЛУШАНИЯ

А ведь еще в начале перестройки спортсмены считались едва ли не самым надежным и патриотичным отрядом «тружеников страны социализма». Со сталинских времен они чаще, чем представители всех иных профессий, выезжали за рубеж, и на протяжении десятилетий ни один из них не остался за границей. Больше того – многие наши чемпионы и чемпионки, стоя на пьедесталах почета, плакали от счастья, когда в их честь раздавался Государственный гимн СССР. И вдруг – целая вереница спортсменов-невозвращенцев! Летом 1990 года футболисты сборной отказались – в полном составе! – возвращаться домой с итальянского чемпионата мира, пока им не выплатили некоей ранее обещанной суммы (в долларах, разумеется).

Нынешние настроения известных спортсменов отразило сделанное в конце прошлого года в прессе заявление защитника Хидиятуллина, вернувшегося из Франции, где он играл по контракту в футбольной команде «Тулуза». Он сказал интервьюеру, что думает только об одном: как бы заключить с кем-нибудь новый контракт. «Вернулся домой, – жаловался Хидиятуллин, – и опять кому-то что-то надо дать, что-то сунуть. Да нельзя так жить, невозможно! Не знаю, как воспримут мои слова, но у меня сейчас ностальгия по Европе».

Я желаю, конечно, тридцатидвухлетнему Хидиятуллину удачи. Но тут следует, видимо, сказать, что советский «среднестатистический» футболист отличается от «среднестатистического» западного и южноамериканского по трем параметрам. Во-первых, в детские и юношеские годы, когда его профессиональное будущее еще не определилось, он питается хуже, чем его иностранный сверстник. Во-вторых, наш игрок потребляет, так сказать, «для расслабления» больше спиртного, а главное – худшего качества, чем его зарубежный собрат. Одно накладывается на другое, а третье заключается в неумении многих наших игроков полноценно отдыхать за пределами тренировочных баз. Оттого-то «среднестатистический» советский футболист завершает спортивный путь почти на три года раньше зарубежного коллеги.

В последнее время я часто слышу вопрос: почему Советский Союз при общем своем отставании от развитых стран является в спорте великой державой? Ответ на этот вопрос, мне думается, несложен: в спорте советским гражданам всегда предоставлялась свобода самовыражения. Да и вообще тоталитарные режимы спорту не помеха. Больше того, успехи своих представителей на международной спортивной арене тоталитарная власть воспринимает как демонстрацию мощи государства. Впрочем, в доперестроечный период определенные границы у спортивного самовыражения имелись. Например, талантливые спортсмены получали всюду «зеленую улицу», пока они были полностью конформны идеологически. Или – не вызывали по какой-то причине неудовольствия очередного вождя. А также – если не критиковали публично порядки и нравы спортивного ведомства. Коль скоро эти условия соблюдались, руководители спорта, используя все свои связи, бросались на выручку спортсменам даже тогда, когда те отступали от нормативных правил человеческого сосуществования. Имею в виду пьяные дебоши, драки, изнасилования, автомобильные аварии (с жертвами по вине спортсменов), мелкие кражи в зарубежных магазинах и пр.

Но, как я уже сказал, в ряде случаев спортсменов все-таки наказывали. В марте 1953 года мировая рекордсменка в плавании брассом Гавриш устроила празднование своих именин в день похорон Сталина. В итоге ей не присвоили звание заслуженного мастера спорта, лишили выездов за границу, и редкостный талант Гавриш – «золотой рыбки» советского плавания – вскоре угас.

Всем известно, что репрессирован был центрфорвард «Торпедо» и сборной СССР Стрельцов. Когда он в 1990 году после тяжелой болезни скончался, редакция «Футбола» попросила меня составить некролог. Его подписали сотрудники «Футбола», но при публикации выпал один абзац. В тексте, который был напечатан, говорилось про то, что знали многие, но о чем на протяжении нескольких десятилетий пресса даже не заикалась. В 1958 году так называемый народный суд приговорил 20-летнего Стрельцова к двенадцати годам лишения свободы. Он отсидел четыре года, хотя вовсе не был виновен в том, в чем обвинял его на закрытых от публики заседаниях прокурор. Опущено же было в журнале (и, видимо, учитывая жанр некролога, – справедливо) следующее место. Стрельцов, писал я, совершил поступок некрасивый (в состоянии подпития он ударил девушку, которая поехала с ним на дачу, приняла участие в выпивке, но в постель ложиться отказалась), однако это был проступок, а не преступление! Суды же – и первичный, так называемый народный, и более высокие кассационные инстанции (куда обращались с протестом на приговор сам Стрельцов и его адвокат, футболисты и тренеры «Торпедо», общественность ЗИЛа) прислушивались вовсе не к закону, а к кремлевскому телефону. Ведь указание покарать Стрельцова шло непосредственно из Кремля. Говорили даже, что на телеграмме, которую отправил в Кремль отец потерпевшей, обвиняя Стрельцова в изнасиловании девушки, Хрущев начертал: «Сурово наказать негодяя!» И приказ этот главы партии и правительства суды, естественно, выполнили.

В шестидесятые годы не было в Советском Союзе (а пожалуй, и в мире) спортсменов более известных, чем ленинградская ледовая пара Белоусова и Протопопов. Их программы восхищали знатоков и любителей фигурного катания. Правительство награждало Белоусову и Протопопова орденами, по их просьбе Хрущев распорядился построить в Ленинграде Дворец спорта «Юбилейный» с двумя катками из искусственного льда! В газете «Советский спорт» в конце 1990 года сообщалось, что подготовка этих фигуристов обошлась государству в миллион рублей. Белоусова и Протопопов были многократными чемпионами Европы и мира, победителями зимних Олимпиад 1964 и 1968 годов и, наверное, стали бы олимпийскими чемпионами в третий раз, если бы в какой-то момент спортивное руководство СССР не решило остановить их продвижение к новым медалям. А все потому, что Белоусова и Протопопов, избалованные успехом, славой и любовью многочисленных поклонников, утратили чувство реальности или, вернее, опасности.

Случай, после которого началось их стремительное «нисхождение по лестнице, ведущей вверх», произошел 20 марта 1968 года. В этот день они в числе сильнейших фигуристов мира, чемпионов и призеров Гренобльской Олимпиады, совершавших гастрольное турне по Европе, приехали из Ленинграда в Москву, чтобы отсюда улететь в Белград. На вокзале приехавших встречали спортивные функционеры. Зарубежным спортсменам был подан автобус, в который внесли свои вещи Белоусова с Протопоповым, а также другая ленинградская пара – Москвина и Мишин.

Но ввиду того, что советским гражданам возбранялось тогда ездить дома в одних автобусах с иностранцами, чиновник протокольного отдела спортивного ведомства Иванов предложил четверым ленинградцам добраться до гостиницы самостоятельно. Москвина и Мишин восприняли это как должное (и они по сей день вполне благополучно трудятся в фигурном катании – теперь уже в качестве тренеров), а Белоусова и Протопопов ударились в амбицию. Вот тогда-то Иванов на них грубо накричал: «Убирайтесь отсюда вон! Это автобус для иностранцев!»

Однако, направляясь с вещами к стоянке такси, двукратные олимпийские чемпионы сообщили встретившим их на вокзале руководителям Федерации фигурного катания СССР, что теперь не поедут не только в гостиницу, но и в турне. Скандал! Тем более что в гастрольном шоу Белоусова и Протопопов являлись гвоздем программы, а билеты на все представления были распроданы.

Короче, спортивное начальство поневоле дрогнуло и стало с «золотой парой» мириться. В конце концов был выработан, как теперь модно у нас говорить, консенсус: «Комсомольская правда» опубликует письмо Белоусовой и Протопопова с рассказом о происшествии на вокзале, а глава спортивного ведомства накажет Иванова и тех, кто его вовремя не одернул, о чем и будет сообщено в газете. Сказано – сделано! Белоусова и Протопопов улетели в Белград, затем выступали в Лондоне, а в недрах советского спортивного ведомства тем временем было принято негласное решение убрать при первой же возможности из фигурного катания «зазнавшихся чемпионов».

С того дня федерация и начала энергично искать замену Белоусовой и Протопопову, продвигая на внутренних соревнованиях, а также всячески рекламируя по телевидению и в прессе другие пары. Еще не догадываясь об этом и окрыленные успехом в борьбе с бестактностью спортивных чиновников, Белоусова и Протопопов предприняли новый демарш. 22 января 1969 года газета «Правда» опубликовала их письмо «Почему нарушен спортивный принцип?», где двукратные олимпийские чемпионы критиковали Спорткомитет, который несправедливо, мол, не включил в состав сборной СССР ленинградского фигуриста Куренбина.

На эту критику Спорткомитет не ответил в печати, но функционеры и судьи фигурного катания (а с ними и некоторые спортивные телекомментаторы и журналисты) получили четкую установку всячески способствовать быстрейшему выдворению Белоусовой и Протопопова из большого спорта. Тогда-то и появились в прессе и в телерепортажах первые сообщения о том, что Белоусова и Протопопов-де растеряли свои былые качества, не совершают сложные прыжки, не развивают высокие скорости скольжения, да и вообще их романтический стиль катания устарел. Теперь на чемпионатах страны судьи дружно занижали оценки Белоусовой и Протопопову, а федерация фигурного катания перестала посылать их на международные состязания.

Им, правда, предложили компромисс – торжественные проводы на тренерскую работу, но они от этого отказались. Тогда упрямцев сняли со всех видов государственного довольствия: лишили зарплаты, а в построенном по просьбе Белоусовой и Протопопова ленинградском Дворце спорта «Юбилейный» перестали арендовать каток для их тренировок. И воленс-ноленс прославленным чемпионам пришлось покинуть в расцвете сил и мастерства спорт и перейти в балет на льду...

* * *

Я спрашиваю себя, останется ли Советский Союз и впредь великой спортивной державой? В декабре 1990 года ТАСС распространил среди двадцати двух крупнейших информационных агентств мира традиционную анкету с просьбой назвать трех лучших спортсменов уходящего года. «Как никогда скромно, – читаем в итоговом сообщении ТАСС, – были представлены в ответах наши спортсмены». А если точно – из двадцати двух анкет лишь в единственной был назван, да и то третьим по счету, советский спортсмен – чемпион мира в классической борьбе супертяжеловес Карелин.

А ведь я помню, что предновогодний опрос этот был в свое время придуман ТАСС ради того, чтобы в списке лучших спортсменов мира на первых позициях сверкали имена советские – Яшина, Куца, Брумеля, Власова, наконец, тех же Белоусовой и Протопопова. Так что же: мы переживаем уже и закат спорта? Я склонен полагать, что, возможно, не все еще потеряно. Не все. Особенно если учесть, что к свободе «самовыражения» спортсменов прибавилась у нас свобода передвижения – стимул новый, но, в сочетании со старым, довольно действенный. Опыт последних матчей футбольной сборной СССР говорит, во всяком случае, о том, что наши «итальянцы» Михайличенко и Алейников, «испанец» Добровольский и «англичанин» Канчельскис игры ей не портят…

"Столица", №№ 24 - 25, 1991 г.

Администратор сайта: apiperski@mail.ru (Александр Пиперски)