ПОРА ЗАЖИГАТЬ ЗВЕЗДЫ

После окончания полуфинальных игр чемпионата Европы 1968 года тренер сборной Англии Рамсей заявил, что в финал вышли не те, кто должен был в нем играть. Звание чемпиона Европы, по его мнению, должны были разыграть сборные Англии и Советского Союза. Однако, как ни лестен для нашей сборной отзыв Рамсея, вряд ли можно было считать его спортивным.

Конечно, в принципе англичане могли выиграть у югославов, а наши футболисты – победить итальянских. Но ведь не выиграли же, не победили! Больше того, англичане проиграли югославам вчистую. Итальянцам повезло на жеребьевке. Интересно, что писалось бы и говорилось о нашей команде, если бы жребий улыбнулся не итальянцам, а нам? К этой теме мы еще вернемся, а сейчас хочется подчеркнуть другое. Как и прежде, когда наша сборная терпела неудачи в состязаниях, имевших для нее престижный характер, в газеты тотчас устремился поток писем от болельщиков. Писем по преимуществу огорченных, подчас раздраженных и гневных (даже с требованием «оргвыводов»).

Спортивные обозреватели и специалисты футбола на этот раз проявили гораздо большую терпимость. В самом деле, в их статьях почти не было резких выводов, обидных сравнений, столь характерных в аналогичных ситуациях прошлых лет. В чем же тут дело? Ведь обозреватели и специалисты не согласовывали своих выступлений друг с другом, тем более – с Федерацией футбола. И самый факт того, что едва ли не все они стремились разобраться в случившемся спокойно, неторопливо, предпочтя эмоциям анализ, безусловно, отраден.

Думается, что этому способствовало не только то, что даже английская «команда-эталон» вынуждена была довольствоваться на чемпионате Европы третьим местом, но и скорее всего сама обстановка в нашем футболе, заметно изменившаяся в последние годы.

При всем том нельзя не учитывать той роли, которую всегда играло и продолжает играть мнение болельщиков. Вернее, той их части, которую в равной степени активно настраивают как неудачи, так и успехи сборной СССР. В первом случае – предельно агрессивно, во втором – восторженно-благостно. Розги или памятник – середины для них нет. Иными словами, хотим мы этого или не хотим, но для футбольных обозревателей и специалистов вряд ли есть что-либо более трудное, чем высказывать суждения, заведомо непопулярные среди «активных болельщиков»! Тем более что последние искренне убеждены в том, что репрезентативное мнение всей спортивной общественности выражают именно они.

Времени со дня победы, одержанной сборной СССР в Москве над венграми в четвертьфинале первенства Европы, прошло сравнительно немного, и мы хорошо помним, как ртутный столбик на градуснике настроений «активных болельщиков» поднялся до граничной черты. Они почти не сомневались, что на полуфинальную игру со сборной Италии, в Неаполь, наша команда отправится только для того, чтобы сделать там пересадку в Рим – и не на утешительный матч, а на финальный. И тут-то две игры с олимпийской командой Чехословакии настолько остудили их пыл, что предстоящие игры сборной СССР и Италии рисовались уже им, если помните, в самом мрачном свете.

Однако шут с ними, с «активными болельщиками»! Вспомним-ка лучше, что есть миллионы любителей футбола, придерживающихся, несмотря на свои безусловные симпатии к тем или иным командам, трезвых суждений об их состоянии и ближайших возможностях.

И коль речь зашла о матчах советской и венгерской сборных, то давайте посмотрим, как обстояло дело в действительности, если отбросить симпатии, эмоции. Начнем поэтому конкретный разговор о нашей сборной с объективного, а точнее – сугубо спортивного рассмотрения этих двух матчей – будапештского и московского. И тут прежде всего есть смысл выяснить, в чем состоят особенности двух состязавшихся команд, вначале главные, то есть устоявшиеся, характерные, а затем и конъюнктурные, связанные со спецификой момента.

Тренер сборной СССР Михаил Якушин после проигрыша в Будапеште говорил о том, что игра защитников его удовлетворила. Это заявление кое-кому казалось парадоксальным, если иметь в виду результат матча. Однако и у Якушина были основания. Планируя действия сборной СССР в Будапеште, он не мог не понимать, что соперники советской команды, играя первый четвертьфинальный матч на своем поле, сделают ставку на нападение. Тем более что примат форвардов является традиционным отличием венгерского футбола. В атакующем ключе играет обычно и венгерская полузащита. Спрашивается, мог ли Якушин рассчитывать на то, что за девяносто минут венгерским форвардам и полузащитникам не удастся ни разу пробить по воротам? Надеяться на это, конечно, было легкомысленным. Но нельзя ли свести число таких ударов до какого-то минимума, скажем, до 5–7, и притом с позиций не безусловно голевых? Эта задача представлялась, вероятно, Якушину посильной, и она действительно была выполнена защитниками сборной СССР. Что касается «неизбежных» 5– 7 ударов, то, чтобы их взять, отразить, – на то у команды и был вратарь! Причем вратарь способный, техничный, хорошо сыгранный с командой. Имеется в виду Пшеничников.

Хозяева атакуют, гости обороняются и по возможности контратакуют – такова формула едва ли не всех матчей Кубка европейских чемпионов, Кубка кубков, предварительных игр чемпионата мира, а теперь и – вплоть до полуфиналов – чемпионата Европы. Стратегия такого рода как бы запрограммирована самими условиями названных турниров. Порою она находит свое выражение даже в том, что, выиграв первый матч на чужом поле, команды затем откровенно «бетонируют» у себя дома, понимая, что соперники в своем стремлении отыграться пойдут ва-банк. Вы помните, наверное, что во втором финальном матче Кубка европейских чемпионов «Бенфика» – «Сент-Этьенн» (первый на чужом поле выиграли португальцы) в оборонительных рядах своей команды постоянно фигурировал... Эйсебио! В сугубо оборонительном ключе, лишь изредка огрызаясь контратаками, провели, если помните, повторный матч с «Селтиком» и киевские динамовцы.

Однако и меняя тактику в зависимости от конъюнктуры, команды обычно не теряют своего лица. Так было и в матчах СССР – Венгрия, где острой, техничной, стремящейся к подавляющему контролю мяча и взрывной атаке ворот венгерской команде противостояла команда с монолитной защитой и тройкой сильных игроков нападения. И хоть Якушин остался недоволен игрой нападающих в первом матче, вряд ли все-таки они сыграли намного ниже своих возможностей. Тем более что центрфорвард Стрельцов, сочетающий обычно непосредственную атаку ворот с дирижированием, получил на сей раз (вероятно, в расчете на сюрприз для соперников) роль остро выдвинутого вперед тарана, в каковой игрывал разве что в юности. Да и вообще нельзя превращать в драму каждый неудачный удар форвардов. Несколько раз наши нападающие опасно угрожали воротам венгерской сборной, которые прекрасно защищал вратарь Фатер.

Обе команды к тому же досконально знали друг друга. Серьезно, без сомнения, подготовились и исконно, так сказать, противоборствующие пары. Как вдруг накануне матча прихварывает Пшеничников. Вот это уже действительно драма, хотя формально в запасе у сборной первоклассный вратарь Кавазашвили. Но он не сыгран с защитой. Между тем этот момент, как вы понимаете, имеет важнейшее значение во всех играх – от футбола до водного поло. Откидка мяча или шайбы, подстраховка выбежавшего вратаря, предупреждение его рискованных выходов, заслоны и т. п. отрабатываются на тренировках и шлифуются в играх подолгу и в конце концов образуют стереотипы. Когда Пшеничников заболел, лучше всего, пожалуй, было бы вызвать из Москвы Яшина. Лучший вратарь мира, даже отсутствуя длительное время в сборной, мог надежно сыграть и экспромтом – прежде всего потому, что он сам руководит игрой защиты, а кроме того, эта линия сборной взаимодействовала с ним не раз. Но вызов Яшина был невозможен. Его имя не значилось в заявке. В это время он сам лечился от травмы.

В ворота стал Кавазашвили – и пропустил два мяча, которые должен был, казалось, при своем классе отразить спокойно и четко. Тем не менее, учитывая сказанное раньше, в этих голах вряд ли можно винить одного Кавазашвили. Говоря впоследствии о хорошей игре защитников, Якушин, разумеется, исключал вратаря, но если речь уж идет об ошибках стража ворот, то в данном случае рядом с ними надо поставить и ошибку тренера. Задним умом, правда, все крепки, да и делать самое дело труднее, чем говорить о нем, однако же коль скоро первый спрос за поражение всегда с тренера, Якушину стоило, по-видимому, предвидеть возможность выхода из строя основного вратаря (и до начала игр и в ходе их самих), а следовательно, и наиграть с защитой запасного. Способствовать же этому могло присутствие Кавазашвили (или кого-то другого) хоть изредка в воротах сборной. Между тем Кавазашвили в 1968 году до матча с Венгрией в воротах сборной СССР не стоял ни разу.

Похожий упрек, впрочем, могли адресовать в Венгрии тренеру Шоошу, который несколькими днями спустя поставил в ворота на московский матч Тамаша. Неуверенная и крайне возбужденная игра Тамаша и стоила Венгрии столь крупного проигрыша. В третьем голе, правда, вины вратаря не было, но первый и второй – результат его грубейших промахов. Да и вообще Тамашу чуть ли не до шестидесятой минуты ни разу не удалось прикоснуться к мячу, хотя едва ли не все это время мяч метался в его штрафной площади. А кто не знает, что за игра у защиты, не верящей в собственного вратаря!

Итак, проигрыш одной и другой команд в матчах СССР – Венгрия 1968 года во многом на совести вратарей – и как, видим, по причинам, которые в немалой степени их оправдывают. В целом же это были матчи равных по силам команд, хотя и каждой с своеобычным лицом. И если структурный анализ венгерской команды не входит в наши задачи, то применительно к нашей сборной, выступления которой в 1964–1968 годах характеризовал примат обороны (и подбор индивидуально сильных игроков нападения), необходимо сказать следующее: форварды сборной СССР все эти годы были теснее связаны с защитой, чем она сама с нападением! Эта тенденция ощущалась даже в лучших международных матчах сборной 1964–1968 годов: официальном, московском – со сборной Венгрии, и товарищеском, лондонском – со сборной Англии.

Каковы же причины такого разрыва между игрой защиты и нападения? И отчего он в этот период чем дальше, тем больше углублялся и расширялся в сборной?

Попробуем разобраться.

Вы, наверное, заметили, что в футбольной терминологии последних лет не сыщешь, пожалуй, более модных слов, чем «диспетчер» и «универсализация». С тем и другим действительно связаны новые тактические поветрия.

Бразилец Диди – признанный родоначальник незнакомого прежде футболу диспетчерского жанра. Португалец Суарес и особенно англичанин Р. Чарльтон – наиболее известные футболисты этого амплуа сегодня. К слову сказать, именно в отсутствии у тренера сборной Бразилии равноценной замены для Диди ряд обозревателей усматривал одну из главных причин неуспеха бразильцев на лондонском чемпионате. А насчет Чарльтона утверждают, что сборная Англии без него не была бы чемпионом мира. И в этом, возможно, есть резон, ибо независимо от того, четырьмя или пятью игроками действуют англичане в обороне, присутствует ли в их нападении тот или иной футболист, в тактическом рисунке чемпионов мира прежде всего бросается в глаза, что каждый игрок, получив (или добыв) мяч для розыгрыша, сразу же ищет Чарльтона. Впрочем, особенно искать его не приходится: Чарльтон всегда неподалеку от мяча, всегда в движении, а значит, и открыт. Причем открыт, как правило, очень удобно. Получается, что передать мяч именно ему легче всего. После чего Чарльтон приступает к дирижированию, «разводке». Он дает мягкий, корректный пас, и мяч чаще всего, словно на невидимой резинке, возвращается к Чарльтону назад. Еще один пас – и снова мяч приходит к диспетчеру англичан. В зависимости от расположения своих и чужих игроков Чарльтон то ускоряет, то замедляет игру. Так начинаются и проводятся едва ли не три четверти всех комбинаций сборной Англии.

Утверждают, что в своем клубе «Манчестер Юнайтед» Чарльтон «разводит» игру еще более виртуозно. Впрочем, если вы следили по телевизору за матчами чемпионата Европы с участием Англии, то заметили, быть может, что несколько передач в начале каждого матча (а подчас и вторых таймов) Чарльтон выполнял неудачно. Но не оттого ли это происходило, что по привычке он передавал на первых порах мяч в манере своего клуба – очень остро, сложной подрезкой, на неожиданный рывок за спины соперников. Партнеры по сборной этого не понимали. И не мудрено: Рамсей в отличие от Басби, тренера «Манчестер Юнайтед», требует, чтобы передачи были проще, бесхитростнее, яснее. И он по-своему прав. Футболисты сборной сыграны обычно хуже, чем в клубах. И Чарльтон, в свою очередь, быстро перестраивался, тем паче что действовать в стиле сборной технически ему было гораздо проще.

Слышу вопрос: какое отношение, однако, имеет все это к нашей сборной? И правда: наша команда ведь и на лондонском чемпионате, и в товарищеских матчах после него, наконец, в играх чемпионата Европы и с олимпийской командой Чехословакии обходилась без диспетчера. Верно. Но это, по нашему мнению, слишком дорого стоило прежде всего ей самой, ибо в отсутствии диспетчера мы и склонны видеть одну из главных причин резкого разрыва между игрой защиты и нападения.

Тренеры нашей сборной, видимо, предпочитали, чтобы розыгрыш мяча, комбинации шли более или менее равномерно, «через всех». Такое впечатление по крайней мере оставляли международные матчи сборной 1962–1968 годов. Из отчетов, правда, мы узнавали порой, что диспетчером сборной являлся такой-то или такой-то ее игрок. Однако смелость подобных утверждений брали на себя обычно журналисты. Но, может быть, они-то как раз и правы, а ошибаемся в данном случае мы? В таких ситуациях полезно вспомнить старый совет: прежде чем спорить, нужно договориться о терминах.

Последуем ему. Что понимаем под словом «диспетчер» мы? Когда в этой роли выступают Чарльтон, Суарес, Ривера и другие, отчетливо видишь, что каждый диспетчер, если мяч контролируют соперники, освобожден от обязанности персонально опекать кого-либо из них. Это, конечно, не означает полного его освобождения от участия в отборе мяча. Но тут, как и в дирижировании, диспетчеру предоставлена полная инициатива. И он играет позиционно, то есть на перехватах. Любопытно, между прочим, что учесть такую игру диспетчера соперникам труднее всего. Поэтому те же Чарльтон, Суарес, Ривера и другие не столь уж редко «выкрадывали» мячи в самые неожиданные моменты. Утверждать же, как это делалось в некоторых отчетах, что Нетто, Воронин, Хусаинов, или Сабо, или кто-нибудь другой были в таком-то или таком-то матче диспетчерами сборной, значило вкладывать в этот термин другое содержание. Ибо Нетто, Воронин, Хусаинов или Сабо да и все другие полузащитники сборной при переходе мяча к соперникам тотчас бдительно охраняли своих визави или, не успев почему-либо к ним поспеть, прикрывали персонально кого-нибудь другого, оставшегося поблизости свободным. Но вот вопрос: отчего же в отчетах встречалось все-таки толкование обычной, традиционной игры полузащитника как диспетчерской? О, дело скорее всего просто в том, что нареченный в диспетчеры игрок передавал мячи чаще, лучше, удачней, острее, чем его партнеры.

Иной читатель может подумать: а не потому ли сборная не прибегала к ^/игре с «чистым» диспетчером, что мы не располагаем футболистами, умеющими действовать в манере Чарльтона, Суареса, Диди? И следовательно, тренерам сборной просто некого было на это место назначить? Нет, это не так. Вспомните хотя бы, что в 1966 году спортивные журналисты назвали лучшим игроком сезона киевского динамовца Бибу, наделенного в своем клубе полными функциями диспетчера. А успех московского «Динамо» 1967 года? Разве он не был в огромной степени связан с исполнением аналогичной роли Гусаровым?

Тут, впрочем, необходимы две оговорки. Во-первых, мы отнюдь не склонны укорять тренеров Морозова и Якушина в том, что они не воспользовались (каждый в свое время) услугами Бибы или Гусарова. Навязывать тренерам сборной те или иные кандидатуры – не наша задача. Оговорка вторая. Понимаем, что кто-нибудь, указав на неуспех московского «Динамо» в 1968 году, может решить, что мы противоречим сами себе: Гусарову-то (который лишь к концу сезона частично пришел в форму) замены в «Динамо» не нашлось!

На этом моменте стоит остановиться подробней. В 1968 году на месте Гусарова пробовался однажды в московском «Динамо» Авруцкий. Кое-кого, помню, это решение тренера Бескова удивило, тем более что как раз накануне этой пробы Авруцкий, выступая на обычном своем месте центрфорварда, забил два довольно интересных гола. Спрашивается, стоило ли после этого оттягивать его назад? Тем более что он как диспетчер действительно себя не оправдал.

Дело в том, что быть лишь назначенным на роль диспетчера еще слишком мало. Разумеется, если игра идет «через диспетчера», необходимо, чтобы определенной дисциплины придерживались и остальные игроки. Авруцкий, во всяком случае, к своему назначению отнесся, помню, довольно серьезно. Чаще всего он был открыт, был в движении и, получая мяч, хорошо передавал его, снова выходил для его приема, но... повторной передачи уже не получал. Не знаю, нарушали ли остальные игроки инструкции Бескова или они были сделаны недостаточно четко, однако факт остается фактом: когда Авруцкий безусловно был открыт, а мяч находился у Аничкина, Долбоносова, Маслова, Рябова, они то ли шли с ним через всю площадку, то ли предпочитали разыгрывать комбинации с форвардами сами. Но в таком случае диспетчер команде не нужен, больше того, он становится для нее обузой, если иметь в виду, что при контратаке соперников он не берет еще и «своего» игрока.

И тут, наверное, уместно вспомнить, что перевоплощение Диди из центрфорварда в диспетчеры было отнюдь не самопроизвольным. Эта идея принадлежала известному бразильскому тренеру (и проблемисту) Феоле, который указывал, что пришел к ней благодаря знакомству с игрой в баскетбол. Но баскетбол и футбол – что между ними общего? О, как сие ни огорчительно для иных специалистов футбола, необходимо все-таки указать, что внутренняя связь между «царем спорта» (так величают в Венгрии футбол) и баскетболом, а впрочем, и многими другими играми, более тесна, чем они обычно предполагают. Функцию диспетчера, в частности, Феола прямо позаимствовал у так называемых «разыгрывающих» в баскетболе.

А теперь представьте себе игроков баскетбольной команды ЦСКА (или сборной СССР) в ту пору, когда выступал Алачачян, которые пренебрегали бы его специфической игрой разыгрывающего. Есть диспетчеры и в волейболе, и в хоккее, и в гандболе. И большой личный успех волейболиста Мондзолевского, хоккеиста Локтева, гандболиста Лебедева объясняется не только их специфическими дарованиями и серьезной подготовкой, но есть и результат превосходного понимания их тактической функции командами. Характерно и то, что товарищи по команде никогда не попрекали Алачачяна, Мондзолевского, Локтева, Лебедева тем, что их амплуа, мол, в трудовом отношении более легкое. В футболе же, нечего греха таить, иным тренерам кажется, что диспетчер – это что-то вроде курортника. Освободить от защитных функций одного-другого нападающего – это куда еще ни шло, но полузащитника? Что он – Суарес, Диди? Между тем хоть Бибу и Гусарова тоже нельзя сравнить с Суаресом и Диди, но курортниками в своих командах их никто не считал. Тем более что они трудились действительно в поте лица, трудились самозабвенно, хоть и передвигались чаще всего с меньшей скоростью, чем другие футболисты.

Но ведь передвигались беспрерывно, безостановочно все девяносто минут. Команда наступает – на диспетчере вся ответственность за организацию атаки, и, следовательно, он всегда должен быть неподалеку от мяча. Соперник начинает контратаку – и диспетчер мгновенно отступает, стремясь одновременно перехватить мяч, а не удалось – он снова в движении, в поиске позиции, которая позволит защитникам легко «сбросить» ему только что выигранный мяч. Наконец мяч «сброшен» – и вновь на диспетчере вся ответственность за организацию атаки или в крайнем случае за подыгрыш ей.

Вот почему, коли мы уж вели раньше речь об Авруцком, нельзя винить в неудаче его одного. Оговоримся снова: мы далеки от того, чтобы «продвигать» на место диспетчера Авруцкого или кого-нибудь другого. Но вот то, что при соблюдении командами всех надлежащих условий игры с диспетчером это амплуа вполне могло освоить немалое число наших футболистов, наделенных комбинационным дарованием, представляется нам несомненным. Маношин и Нетто, Сальников и Каневский, Овивян и Хусаинов, Метревели и Воинов, Федосов и Трояновский, Воронин и В. Федотов... Список далеко не полный, и мы сознательно ставим в нем рядом имена действующих футболистов и ушедших по возрасту в последние десять лет. Ведь новая функция в футболе была провозглашена игрой Диди еще десять лет назад, и, кстати сказать, в нашей футбольной литературе с тех пор то и дело появлялись статьи на эту тему. Статей напечатано много, а вот диспетчеров было совсем мало. Отчего же так? Неужели вся загвоздка в предубеждении тренеров, будто у диспетчеров чересчур уж легкая, курортная жизнь?

И да и нет. Размышляя об этом, вспоминаешь сразу о самом модном из последних футбольных поветрий – об «универсализации».

Думаешь, что эта мода, как она еще ни коротка, а все же успела уже сыграть для нашего футбола (и в первую голову для сборной) не слишком веселую роль. Отмечаешь, что новому идолу (в точности как в свое время «бразильской системе») слепо поклоняются иные наши тренеры и спортивные журналисты. О, универсализация! Ах, универсализация! «Форвард нынче должен играть, как защитник!» «Защитник ни в чем не должен уступать форварду!» «Все должны защищаться, все должны нападать!»

Звучат призывы красиво, но почему-то поневоле припоминаешь, как несколько лет назад доморощенные наши ревнители «бразильской системы», восприняв только сугубо внешнюю арифметику 4–2–4 и не заметив внутреннего ее алгебраизма, внедряли повсеместно бразильскую расстановку едва ли не петровскими методами.

Восхищаясь игрой Диди, они видели в нем лишь талант, «звезду», а не новую функцию (к слову сказать, очень близкую по духу, что мы и покажем далее, нашему футболу). Восторгаясь игрой четырех (четырех!) бразильских защитников («Ах, Сантос, ах, Беллини!»), они не приметили, что действуют те по зонному принципу и т. д. и т. п. Да, недешево обошлось нам увлечение иных «теоретиков» бразильской модой.

Давайте же спокойно разберемся, пока дело с «универсализацией» не зашло еще так далеко, как с «бразильской системой», принесет ли нам пользу этот новый залетный кумир?

В самом деле, в какой связи находится универсализация, штамповка игроков под один стандарт, с лучшими традициями, истинным духом нашего футбола! И в чем именно состоят сами эти традиции?

Не замутнены ли они шараханьем от моды к моде?

Подойдем к ответу на эти вопросы опять-таки издалека.

Читатель, надеемся, согласится с тем, что при всей унифицированности, так сказать, правил и целей футбольной игры в каждой стране у нее собственное лицо. Бразильский футбол не спутаешь с английским, немецкий с итальянским.

Все это, впрочем, относится не только к футболу. Разве определенный спортивный характер не свойствен каждой стране в целом? И разве у него нет внутренней связи с тем, что именуется обычно национальным характером (либо заложено в том известном единстве, которое формируют века во многих аспектах духовной и экономической жизни многонациональных государств)?

Так образуется в той или иной стране и некая общность спортивного характера, традиционная школа спорта, если хотите, сам тип спортсмена.

И мудрено ли, что уже на заре отечественного спорта явственно проступили его характерные черты?

В самом деле, разве, вглядываясь мысленно в ту пору, мы не находим некоего единства, некоей общности спортивного стиля в выступлениях Чигорина и Нестерова, Уточкина и Гаккеншмидта, Алехина и Поддубного, Спарре и братьев Ипполитовых?

Но вот вопрос: а каковы же конкретно эти главные общие черты? О, писано и говорено о них не раз (и разными словами), однако же то, что уже на самой ранней стадии развития отечественного спорта в первую голову обнаружились такие его качества, как интенсивность и красота, воля и темп, вряд ли вызовет у кого-нибудь возражения.

Начав бурно развиваться вскоре же после Великой Октябрьской революции, отечественный спорт – теперь уже по преимуществу рабочий, «красный спорт» – не мог не отражать настроений рабочей массы, ее революционного энтузиазма, горячей веры в новую жизнь, героики минувшей войны (участниками которой были многие спортсмены), пафоса восстановления и порыва первых пятилеток.

Речь идет не о «технических результатах» (хотя и в эти периоды отмечен также и бурный их рост), прежде всего имеются в виду традиции, дух, школа..

Речь идет об отечественном спорте, и в определенном аспекте тут скорее всего и ныне еще целое поле деятельности для историков нашего спорта. Мы же в данном случае хотим сказать лишь о том, что с его духом, его традициями необходимо считаться, что ими рискованно пренебрегать.

Положение в футболе и дела сборной дают основание для такого рода размышлений. Посудите сами. В футбольной литературе последних двух лет то и дело встречались призывы учиться у англичан, следовать примеру английских тренеров, английских игроков. На первый взгляд все было правильно, обоснованно: англичане – чемпионы мира, обладатели Кубка европейских чемпионов. Однако неужто и спустя семьдесят лет проблема роста и совершенствования отечественного футбола как бы вновь вернулась на круги своя? С очаровательной легкостью были позабыты уже в статьях и бразильцы, которых восемь лет подряд и по преимуществу те же авторы ставили в пример нашим тренерам и игрокам.

Итак, их новым кумиром, новым образцом стали англичане. Научимся, мол, у сынов Альбиона, говорили нам, и все будет в порядке! Однако нельзя не вспомнить, что в пору ученья у англичан, подражания английским командам, английским игрокам наши футболисты не слишком преуспевали. И лишь тогда, когда в футбольную игру очень активно и повсеместно, в Ленинграде и Москве, Харькове и Одессе, Киеве и Тбилиси, Николаеве и Иваново-Вознесенске, ворвались наш собственный спортивный дух, наше понимание борьбы, когда в футбольной игре возобладал – не побоимся этого сказать! – наш отечественный спортивный характер, тогда-то дело и пошло! Учебники и пособия по футбольной игре, правда, довольно долго еще выходили с оглядкой на англичан, но живой футбол был совсем другим! И когда в конце двадцатых и начале тридцатых годов лучшие советские команды появились на европейских и турецких полях, они показывали уже (об этом в ту пору так и писали) свой собственный советский футбол. И располагали уже немалым числом своих собственных, непохожих на англичан звезд.

Духом наших футбольных команд был поиск исхода борьбы у ворот соперников, а девизом – только красивая, только техничная игра и желание всегда забить на гол больше! О, это вовсе не означало небрежения к обороне, и в советских командах тех лет неизменно играли виртуозы-вратари, виртуозы защитники и полузащитники. Только эпизодичность зарубежных встреч оставила в тени – имея в виду международную славу – их имена (точно так же, впрочем, как и целой плеяды изумительных форвардов). Словом, Яшин, Нетто, Воинов, Воронин, Шестернев, Хурцилава выросли не на пустом месте. И органическая связь защиты с атакующим порывом команд была также выражением этого спортивного духа, этой общей для всего нашего спорта (и понятно, как возникшей) традиции.

Всегда ли с должной рачительностью относились наши тренеры /к этой традиции? Например, Якушин или Морозов. Думается, что далеко не всегда. И здесь комментарии не требуются. В общем-то любые тактические построения, сугубо ли оборонительные (цель которых состоит лишь в том, чтобы выстоять, не проиграть), оборонительные ли с применением эпизодических контратак, откровенно ли атакующие, – все они в наших глазах абсолютно моральны, если покоятся на честном понимании борьбы; моральны и имеют, так сказать, совершенно равные права – как в чистом, рафинированном виде, так и в бесчисленных мутациях. Так что мелькающие подчас в прессе оценки игры тех или иных команд (не только футбольных), как «современной» или «устаревшей», «прогрессивной» или «тянущей назад», основанные только на избранной командами тактике, представляются нам, в сущности, оценками сугубо эмоциональными, отражающими личные вкусы критиков, не более.

Поэтому, например, мы не видим ничего предосудительного в том, что тренер Бобров, скажем, начал свою работу в ЦСКА в 1967 году с укрепления защиты, полагая, что после кризисного периода его команда должна научиться не проигрывать. В начале шестидесятых годов тренер Пономарев, возглавив харьковскую команду «Авангард» (и сразу же уделив главное внимание обороне), вывел ее в первом же сезоне на десятое место в стране, а в следующем – на шестое. Он же, обогащенный харьковским опытом, став в новом сезоне у руководства московской командой «Динамо», весьма издерганной неудачами, тем же путем сразу вывел ее на второе место, а в следующем году – в чемпионы. Пусть не поймут эти слова как нравоучение, но тренерам давно пора усвоить: приняв назначение на высокий пост руководителя сборной СССР – футбольной ли, теннисной или гиревой, – вы не имеете права шарахаться из стороны в сторону, от одной моды к другой, тем более моды залетной. Перевоплощаясь в «универсалов», в «англичан», – это заранее можно было сказать – наверняка шли к новым огорчениям, не заслуженным нашим массовым и клубным футболом.

Но тут уместным будет, наверное, оглянуться на историю нашего футбола и вспомнить, что наибольшего успеха на международной арене наши сборные команды (и клубные, к слову сказать, тоже) добивались именно тогда, когда формировались по преимуществу из звезд. О довоенном периоде мы уже говорили. Но вот перечень игроков экстра-класса (здесь и далее мы будем называть только бесспорные имена), совершивших в составе московского «Динамо» столь знаменательное незабываемое турне по Англии 1945 года: Хомич, Блинков, Трофимов, Карцев, Бесков, Бобров. Обратите внимание, что в этот список мы не включили таких первоклассных футболистов, как Дементьев, Соловьев, Семичастный и др., чьи имена (и описание их игры) вы найдете в книге Н. Старостина «Звезды большого футбола».

В 1955 году сборная СССР встречалась с чемпионом мира командой ФРГ, прибывшей в Москву в полном составе и находившейся, по признанию специалистов, в великолепной форме. В нескольких поездах вслед за нею прибыли – с трубами, пищалками, хлопушками, транспарантами – тысячи ее болельщиков. В составе сборной СССР, одержавшей победу в этом товарищеском, но вместе с тем чрезвычайно принципиальном матче, мы находим таких игроков экстра-класса, как Яшин, Башашкин, Нетто, Ю. Кузнецов, Сальников.

В 1956 году наша команда стала чемпионом Мельбурнской олимпиады, ее составе присутствовали Яшин, Башашкин, Огоньков, Нетто, Симонян, Сальников, В. Иванов, Стрельцов. Наконец, в 1960 году сборная СССР выиграла Кубок Европы. В ее составе были Яшин, Чохели, Воинов, Нетто, Метревели, Месхи, В. Иванов. Несомненно и то, что двумя годами раньше, на шведском чемпионате мира, наша команда оставила бы гораздо лучшее впечатление, если бы буквально перед отъездом в Швецию из нее не выпали (по неспортивным причинам) две такие безусловные звезды, как юный Стрельцов и опытный Огоньков, а также энергичный, «реактивный» правый крайний – Татушин, игрок, безусловно, первоклассный и успешно сыгравший в составе сборной много матчей.

Нельзя не отдать должное нынешнему тренеру сборной Качалину в том, что, стоя у руля сборной перед чемпионатом мира, он никогда не являлся приверженцем оборонительной тактики и бразильскую систему неизменно комментировал как наступательную. А бразильская система, что ж, она действительно была прекрасной для бразильцев (и, судя по всему, остается для них таковой), поскольку естественнейшим образом вытекает из особенностей бразильского футбола – традиционно выжидательного, мягкого, аритмичного, когда каждый игрок подобен той лениво-грациозной кошечке, которая сладко мурлычет, прежде чем выпустить коготки.

Затем сборную, как вы помните, возглавил Бесков. Он посчитался, правда, со сложившейся уже в то время в спортивной прессе «бразило-манией» и не стал объявлять во всеуслышание, что бразильской системы категорически не приемлет, но на практике отверг ее самым решительным образом. И – о чудо! – дела сборной начали быстро поправляться. А затем пошли и вовсе хорошо, хотя именно Бесков первым порвал с обыкновением привлекать под знамена сборной всех звезд. Он сразу отказался от таких игроков, как Яшин (вскоре, впрочем, вновь приглашенный в команду и необычайно усиливший ее), Месхи, Метревели, Нетто. Бесков предпочел им игроков менее популярных (и менее техничных, но способных выполнить, по собственному его выражению, «большой объем работы»). Проведя за полтора года тридцать один (!) матч и неизменно выступая на чужих и на своих полях в боевом атакующем стиле, то есть ища исхода борьбы у чужих ворот, команда выиграла двадцать один матч и проиграла только один – испанцам, на их поле, в финале Кубка Европы и с разрывом лишь в один мяч.

В спорте дело не всегда – даже далеко не всегда! – в занятых местах.

Сборная Англии победила на лондонском чемпионате. Однако в самой Англии эта победа была воспринята гораздо спокойней, чем иными нашими профессиональными футбольными функционерами (и, к сожалению, не-

которыми нашими футбольными журналистами), которые тотчас возвели английскую команду в образец, эталон. Между тем целый ряд английских обозревателей и специалистов высказался тогда же в том смысле, что футбол, показанный сборной Англии, был отнюдь не высшей пробы. Известно и другое. Сборная Бразилии на том же самом чемпионате не попала даже в четвертьфинал, а для сборной Венгрии он явился высшей турнирной ступенькой. Но кто же не помнит матча Бразилия – Венгрия? Разве не он явился подлинным украшением, жемчужиной мирового чемпионата?

Сборная СССР заняла на чемпионате Европы четвертое место. И в этом не было бы ничего плохого, если бы ее игра оставила яркое впечатление. Но это было не так. Между тем стремление к высшей красоте, высокой эстетической зрелищности заложено в самой основе отечественного спорта. Мы говорим об этом отнюдь не из красного патриотизма. Зрелищная яркость и красота свойственны выступлениям большинства наших сборных команд. Возьмем хотя бы хоккей. Отчего в дни выступлений сборной СССР миллионы людей, в подавляющем большинстве своем не слишком разбирающихся в тонкостях игры, спешат к телевизорам? Разве они садятся перед ними – всей семьей, с гостями – не в предощущении удовольствия? И ведь ни разу не обманывались в этом, хотя сборная, случалось, и проигрывала.

Вспоминается, между прочим, что иные легкомысленные перья усердно призывали тренеров сборной СССР А. И. Чернышева и А. В. Тарасова перестроить команду на канадский манер, привить ей силовую борьбу в канадском стиле. Но тренеры не пошли на это. Нет спору, канадцы – замечательные хоккеисты, нам нелегко побеждать их. Но наша сборная (а потому и большинство клубных команд) играет в свой собственный, советский хоккей. Поэтому хоккей, такой молодой, в сущности, в СССР вид спорта, процветает.

Совсем иная, к сожалению, картина в нашем футболе. Те, кто давно интересуется делами сборной, знают, что ни об одной команде у нас не пишут так часто и подробно. Зима ли, лето ли – сборная всегда в центре внимания. Не забывают о ней даже тогда, когда пишут, казалось бы, исключительно на темы клубов. Вот и недавно, излагая свои взгляды на то, каким должен быть клубный футбол, коснулся темы сборной председатель федерации Гранаткин. Он прямо указал, что сборная, увеличивая с каждым годом время на тренировки, все более и более отрывалась от клубов, а в 1968 году сделала даже шаг к полному обособлению от них. В результате, отмечал Гранаткин, «между сборной и клубами образовалась пропасть, интересы их становились все более противоречивыми».

А между тем проблема научно обоснованной селекции футболистов, для сборной остается открытой.

К тому же нельзя не сказать о следующем. С незапамятных времен федерация в конце каждого сезона составляет и затем оглашает в прессе так называемые списки 33 лучших игроков. Не будем вдаваться в подробности этих списков. Скажем лишь, что в эти списки не всегда попадали наши самые лучшие игроки. Пребывание игрока в сборной автоматически (начиная с 1963 года) включало его в список 33 лучших.

Между тем селекционеры ФИФА, отбиравшие игроков для сборной мира, не ошибались – ни шесть лет назад, когда вслед за именем Яшина назвали имя Месхи, ни в 1968 году, пригласив в свою сборную Метревели, хоть имени его мы порою не находили в сборной. Да и вообще ФИФА до сих пор очень точно отбирала наши звезды в сборные мира. Яшин, Шестернев, Воронин, Месхи, Метревели... Разве все они не виртуозы футбольной игры, не рыцари, не действуют на поле удивительно красиво, вдохновенно, порывисто? Словом, разве они не являются носителями действительно лучших традиций нашего футбола?

Впрочем, вряд ли я получу от федерации ответ на эти вопросы. Привычка действительно вторая натура, а составляются списки 33 лучших так давно, что отказаться от них кое-кому покажется просто неудобным. Как говорится: поживем – увидим, жизнь покажет целесообразность составления списка 33 лучших. Что же касается истинных любителей футбола, то тысячи людей по-прежнему ходили смотреть на своих любимцев и восхищались игрой Яшина и Стрельцова даже тогда, когда Яшину кое-кто советовал покинуть футбол по возрасту, а Стрельцова квалифицировал как нападающего «устарелого типа ».

В связи с этим хотелось бы подробней рассмотреть выдвинувшуюся в последние годы на передний план – как раз в качестве спортивного и эстетического идеала советского футболиста – весьма, на мой взгляд, странную фигуру «универсала», то есть игрока, который умеет якобы одинаково хорошо обороняться, контратаковать и нападать, а при случае и тонко «развести игру». Сколько уж таких футболистов перебывало за это время в нашей сборной – не сосчитать, но особенной доблести это ни ей, ни им самим не принесло. Нас уверяют, правда, что «новый тип» игрока переживает некий эмбриональный период и что по мере дальнейшего своего становления он выдвинет еще своих «великих футболистов», соединяющих, так сказать, в одном лице Шестернева и Воронина, Мунтяна и Стрельцова, Месхи и Бышовца. Однако верится в это слабо.

Но было бы легкомысленным полагать, что и новомодная фигура «футболиста-универсала» сойдет со сцены без сопротивления, без борьбы. Скорее всего она доставит еще немало хлопот нашему футболу. Во-первых, потому, что за нею стоят вполне реальные, мы бы сказали даже, сугубо практические интересы тех, кто состоит в свите «его величества очка»; за нею стоит и деформированный в последние годы вкус части болельщиков. Во-вторых, по примеру сборной последних лет достаточное распространение получили в ряде команд и сами «универсалы», поскольку умение бегать без устали девяносто минут, мешать тут, суетиться там, всюду поспевать, порою издали бить по воротам дается все-таки скорее и проще, чем, скажем, филигранная обработка мяча, умение обвести трех-четырех игроков, нанести внезапно «кинжальный удар», дать точный корректный пас, тем более пас на дальнее расстояние. Согласитесь и с тем, что подготовка «универсалов» весьма облегчает и упрощает задачи тренеров, ибо даже очень способного человека гораздо труднее обучить виртуозной игре на скрипке или на фортепьяно, чем игре понемногу на нескольких инструментах. И такая перестройка работы, надо сказать, устраивает некоторых тренеров.

Наконец, «футболисты-универсалы», с их вечной готовностью побежать за мячом куда угодно, способны подчас создавать впечатление игры пусть и не очень складной, но зато напористой и темповой, хотя, по существу, она таковой и не является. Потому что настоящий темп – это молниеносно и точно разыгранные комбинации, а главное (если команда играет в атакующем стиле), комбинации, разыгранные вблизи от ворот соперника, а не на почтительном удалении от них. Поэтому и определить, действительно ли высок темп, в сущности, очень просто – по числу ударов в сторону ворот и по самим воротам, прежде всего нанесенным из штрафной площади или с ближних подступов к ней, оттуда, где и секунды мешкать не дают! Энергичная же, «скоростная» игра в центре поля – это лишь видимость высокого темпа, мелькание ног, иллюзия остроты.

Подлинный темп – это игра, скажем, у той сборной, что в 1955 году блистательно обыграла чемпионов мира? Или у той, что годом спустя выиграла олимпийский турнир? У той, что в 1960 году завоевала Кубок Европы? И разве не возрождался этот интенсивный темп в игре сборной СССР, которая в 1964 году вышла в финал Кубка Европы?

А вот у сборной СССР, выступавшей на чемпионате мира 1966 года, и в особенности у ее преемницы, чьим откровенным девизом были защита и контратака и которая с полным набором своих «универсалов» проиграла в 1968 году едва ли не все, что только могла проиграть, – была натужность, был «большой объем работы на поле», была, в лучшем случае, лишь видимость напора. И это тоже не могло не сказаться негативно на клубном футболе.

В отличие от Бескова и особенно Якушина, которые давали интервью весьма скупо и редко, Качалин расположен к журналистам более благосклонно.

Суммируя его последние высказывания в конце прошлого года, выясняем следующее. Работать с командой новый тренер собирается несколько иначе, чем его предшественники, хотя современный футбол характеризует в общем так же, как и они: как футбол высокой активности, маневренности, в котором решающую роль играет физическая готовность игрока. Он намерен использовать «чистых» крайних нападающих, которым не было места у Якушина, Морозова и частично у Бескова. Считает, что с «универсализацией» у нас переборщили, отчего и образовался известный дефицит в мастерах острокомбинационного плана. Сборная, по мнению Качалина, должна состоять из наиболее сильных в данный момент игроков, независимо от их возраста. Но значит ли это, что Качалин верен своей прежней доктрине и формируемую им команду можно будет назвать «Все звезды СССР»? Нет, однозначного ответа на этот вопрос читатели не получили. Новый тренер лишь указал, что звезды сборной нужны и мастерство при комплектовании команды учитывается в первую очередь, но предпочтение все же он отдает «хорошим, надежным людям». Идеал звезды рисуется ему в Яшине, но в числе игроков сборной, как известно, Яшина мы пока что не находим. Как и Стрельцова, кандидатуру которого Качалин обходит пока молчанием.

На многие вопросы мы ответов еще не получили. Вскоре сама игра сборной покажет, как, например, относится новый тренер к функции диспетчера, видит ли игроков, способных ее выполнять. Что думает он сейчас о пятом защитнике, «чистильщике», которому придавал столь большое значение Якушин (и который играл немалую роль в московском матче СССР – Венгрия)? Интересуются многие любители и тем, по каким причинам не подходят сборной Яшин и Стрельцов. Нет, не то чтобы кто-нибудь настаивал на обязательном их присутствии в ее рядах, но разве сами эти причины тайна?

Много вопросов, много...

В ряде своих интервью Качалин заявил, что «интересы сборной и клубов не должны пересекаться». Что ж, это важное заявление: сборная и клубы – это сообщающиеся сосуды отечественного футбола. И хоть мы не получили ответа на многие вопросы, закончим нашу статью выражением надежды на то, что пора залетных мод для нашей сборной миновала и что после долгих и странных блужданий она приникнет, наконец, к своим традиционным началам, к отечественной школе с историей и жизнью своей страны.

В футболе есть международные соревнования, но международного футбола не существует. «Границы стилей стираются, – заметил Рамсей, – но национальные особенности остаются». Воля к победе, выраженная конкретно в интенсивности и красоте, подлинном артистизме и рыцарстве, – вот спортивный и эстетический идеал сборной СССР независимо от того, где соревнуются наши спортсмены: дома или в гостях, – и только верностью ему футбольная сборная страны может возвратить свой образовавшийся в последние годы большой долг миллионам любителей этой игры.

 "Сельская молодежь", № 4, 1969 г.

Администратор сайта: apiperski@mail.ru (Александр Пиперски)