МОНОЛОГ О ЧЕМПИОНЕ

Стратегия киевской команды «Динамо» в нынешнем чемпионате была похожа на тактику, которой команда придерживалась во всех матчах.

Это посылка, и справедливость ее я надеюсь в дальнейшем доказать.

Пока же хочу обратить внимание на то, что новый чемпион в течение длительного времени озадачивал своей игрой не только соперников, но и спортивных журналистов. Последние, во всяком случае, вплоть до сентября, комментировали его игру в весьма сдержанном тоне и обтекаемых выражениях. Даже футбольные репортеры Киева, которые в пору побед «Динамо» 1966–1968 годов составляли отчеты об игре своих земляков в духе гимнов, и те подстраховывались, осторожничали.

И только в начале сентября, когда стало ясно, что ни московское «Динамо», ни «Арарат» киевлянам не конкуренты, на страницы газет буквально хлынул поток обозрений, авторы которых наперебой спешили заявить, что не только опознали нового чемпиона, но и способны даже назвать слагаемые его успеха.

«Почему же другим оказался не под силу спор с киевлянами?» – спрашивал в те дни В. Понедельник. «В чем причина того, что киевское «Динамо» сумело так рано и так далеко убежать от остальных клубов?» – задавался тем же вопросом Л. Филатов. Болельщик погружался в чтение. И узнавал следующее. «Возможности классных команд,– сообщал Понедельник,– находятся в прямой зависимости от подготовленности игроков к громадным физическим нагрузкам, от их исполнительского мастерства, крепких нервов, «длинной скамейки» – резерва коллектива. Именно у киевского «Динамо» все это обнаружилось в большей степени, чем у других». «Они вновь, уже не первый раз, показывают пример серьезного отношения к своим обязанностям, не позволяют поймать себя на расслабленности, на небрежности»,– отвечал Филатов, указывая, что «отсюда и все их достижения».

Но, помилуйте, кто же не знал, что коль скоро та или иная команда побеждает в трудном и долгом турнире, то она тем самым «показывает пример серьезного отношения к своим обязанностям» и в игре ее «обнаруживаются в большей степени, чем у других», «подготовленность к громадным физическим нагрузкам, исполнительское мастерство, крепкие нервы» и т. д. и т. п.? И разве таким путем нельзя объяснить любой спортивный успех? Не будем, однако, чересчур строги к обозревателям, тем более что один из них поддержал свои выводы рассказом об известном тренере, который, «недоуменно разводя руками», эту же ситуацию оценивал так: «Как-то странно, если перебрать наших и киевских игроков, то вроде бы наши не хуже...».

Но в чем же тогда дело? И неужто причины побед «Динамо» казались загадочными даже тренерам? Да, именно так» Хотя и времени для специального исследования вопроса у тренеров-практиков, надо сказать, было гораздо меньше, чем у обозревателей. И, пожалуй, только ветеран футбольной журналистики М. Мержанов пытался понять особенности игры киевского «Динамо» 1971 года всерьез, выдвинув еще в середине лета предположение, что решающим фактором успеха этой команды является ее «обновленная и хорошо организованная защита». Что, кстати сказать, сделало ему честь еще и потому, что, будучи поборником и пропагандистом так называемой «зональной защиты», он тем самым высоко оценил оборону, доминантой которой является персональная опека игроков.

Защита киевского «Динамо» по сравнению с 1970 годом действительно была неузнаваемой, и в сентябре в сборную СССР пригласили из нее двух игроков – молодого Матвиенко и тридцатилетнего Соснихина, причем если Матвиенко в 1971 году уже побывал в сборной, то Соснихин получил такое приглашение после многолетнего перерыва. Не подумайте, однако, что я фетишизирую выбор тренеров национальной команды. Отнюдь нет. Но если в 1967–1968 годах, когда киевляне были чемпионами СССР, из числа их защитников в сборную никого не брали, а в 1971 году пригласили сразу двоих, то кое о чем этот факт все же говорит. Или возьмем того же Соснихина. В последние годы он славился главным образом неспортивным поведением, вспышками грубости. А в этом году его тонкая, спокойная, рассудительная игра буквально цементировала всю линию обороны. Но ведь футболисту тридцать лет, он на излете карьеры. Каковы же причины подобной метаморфозы? Способной, кстати сказать, продлить период активных выступлений самого Соснихина?

В дальнейшем мы ответим и на эти вопросы, а пока зададимся другими. На дворе декабрь – пора лечения травм, бесшумных переговоров «по праву «юрьева дня», тренерской чехарды, а также обсуждения итогов чемпионата в спортивной прессе, глубокомысленных симпозиумов по проблемам судейства и торжеств по поводу вручения наград призерам. Интересно, как будет отмечена спортивной прессой нынешняя победа киевского «Динамо»? Столь же пышно, что и в 1966–1968 годах, или гораздо скромнее?

Задаю эти вопросы неспроста. Ведь рядовые любители спорта вряд ли знают, что сие зависит вовсе не от качества игры чемпиона. Решающую роль играют симпатии журналистского корпуса. Иногда к команде как таковой, иногда – к личности тренера. Наиболее помпезно обставляются в центральной спортивной прессе торжества по поводу чемпионства «Спартака». И не мудрено. Как-то много лет назад я выступал перед учениками одной из московских школ. Зашел разговор о футболе, и я поинтересовался, кто из ребят за какую команду болеет. Одна-две руки были подняты порознь в пользу «Динамо», «Торпедо», ЦСКА, «Локомотива», за «Спартак» же – целый лес!

А ведь, помимо всего прочего, немалую роль играет тут и традиционное умение руководителей «Спартака» ладить с прессой. Для журналистов спартаковские тренеры всегда доступны, тренировки команды (в Тарасовке) открыты для всеобщего обозрения. К тому же начальник «Спартака» Николай Старостин и близко стоящий к команде его брат Андрей – сами журналисты. Умерший недавно футбольный обозреватель А. Вит был дружен с тренером В. Масловым – отсюда обилие статей в «Советском спорте» и «Футболе–Хоккее», посвященных московскому «Торпедо», ростовскому СКА и киевскому «Динамо» в пору руководства этими командами Масловым, обилие и собственных «масловских» статей. Небольшие, но активные группы журналистов симпатизируют Г. Качалину и К. Бескову, которые, впрочем, охотно дают интервью всем (но притом умеют не отвечать на самые занозистые вопросы). А вот Б. Аркадьева и М. Якушина, напротив, отличало сдержанное отношение к «паблисити», они, как правило, всецело были обращены внутрь дела.

Что касается журналистов футбола, то большинство из них, подобно ученикам той школы, о которой я рассказывал, не скрывает своих симпатий к командам. Иные даже подчеркивают это, афишируют. Это, правда, ставит порой в нелепое положение журналистов, которые не являются болельщиками определенных команд. Ибо достаточно кому-либо обмолвиться в ложе прессы о своем беспристрастии, как тотчас коллеги шутливо грозят ему пальцем, видя в его лице обманщика или хитреца.

У тренера киевского «Динамо» А. Севидова симпатизирующих ему персонально футбольных журналистов в центре еще нет. Ничего, будет его команда выигрывать чемпионаты, за этим дело не станет! В самом же Киеве ледок журналистского недоверия, кажется, окончательно уже растаял, и можно не сомневаться, что торжество вручения динамовцам золотых медалей будет отражено в местной спортивной прессе, как принято сейчас говорить по любому поводу, на самом высоком уровне. Однако в принципе тактика отношений Севидова со спортивной прессой, кажется, сходна с той, которой придерживались Аркадьев и Якушин. Ведь и они полагали, что матчи выигрывают футболисты, а не комментаторы, репортеры, фотокорреспонденты и кинооператоры и что лучшие тренеры – не всегда те, чьи портреты и высказывания публикуются наиболее часто.

И действительно, в интересах ли Севидова откровенно рассказывать, каким образом он, приняв киевскую команду на седьмом месте и в довольно тяжелом положении, за один сезон «провел» ее в чемпионы, в чем видятся ему основы ее успеха? У тренеров почти всегда есть тайны – то ли глубокие, сокровенные, то ли повременные, тактического характера, не подлежащие разглашению в течение сезона-двух. Что ж, это их дело.

Киевское «Динамо» стало нынче чемпионом страны в своей истории пятый раз. Ровно десять лет назад оно выиграло это звание впервые, и я помню, как сокрушался О. Ошенков, который во многом подготовил этот успех, решительно переформировав команду в 1959 году. Он начал даже пожинать плоды перестройки, но тут-то как раз и был заменен В. Соловьевым. Для чего я вспоминаю об этом? Чтобы намекнуть, будто фактически тренер–победитель 1961 года не Соловьев, а Ошенков? Нет. И это было бы по отношению к Соловьеву втройне несправедливо. Ведь то, что он дал киевскому «Динамо», ощущается и до сих пор. Соловьев к тому же сделал эту команду впервые в ее истории собственно киевской, положившись на большую группу молодых местных игроков (Лобановского, Каневского, Трояновского, Бибу, Базилевича, Соснихина, Левченко и др.), но Маслов впоследствии эту линию категорически пресек. Однако того, к чему команда уже привыкла – заложенной Соловьевым системы атлетического тренинга, всегда поддерживавшей в игроках хорошую форму,– Маслов трогать не стал. Тем более что помнил о своем печальном опыте 1962 года, когда он, придя в ростовский СКА, с места в карьер, даже не поинтересовавшись методами работы своего предшественника П. Щербатенко, вдвое увеличил нагрузки в соответствии с только что полученным новым учебно-методическим планом федерации и в результате до такой степени перетренировал игроков, что впоследствии по этой причине кое от кого из них вынужден был вообще отказаться.

Вот и Севидов не пренебрег тем, что сохранилось от системы Соловьева. Но если бы дело было в атлетической подготовке игроков! Увы, в начале года перед новым тренером «Динамо» предстала такая картина: широко известные, техничные, физически крепкие – и вместе с тем внутренне растерявшиеся, павшие духом и разобщенные (в командном смысле этого слова) игроки. В 1964 году нечто похожее тут застал Маслов. Но почему же он сам оставил такое наследие?

Ошибка предшественников Маслова – вначале Соловьева, а затем В. Терентьева и А. Зубрицкого – состояла в том, что они не могли справиться с проблемами, которые едва ли не ежечасно порождало чересчур большое число собранных в «Динамо» первоклассных мастеров. Парадоксально, но два почти равноценных состава, то есть по два равных в мастерстве игрока едва ли не на каждую позицию,– это скорее плохо, чем хорошо. Как регулировать отношения в команде? Стабильность состава обрекает запасных на несправедливое с их точки зрения безделье, игра же в очередь требует от тренера умения наиграть множество продуктивных вариантов. Множество! Ибо равноценные по классу игроки отнюдь не куклы одной серии. В Бразилии в таких ситуациях терпели неудачу сами Феола и Морейра. Оттого-то Маслов с первых же шагов стал освобождаться от излишних игроков, прежде всего – от игроков местной, киевской школы. И сделал главную ставку на футболистов приезжих, пусть тактически менее изощренных и подчас менее техничных, но зато способных поддерживать непрерывно высокий темп, а к тому же прошедших суровый курс наук в классе «Б», где не умеющим стоять на ногах неженкам, как известно, делать нечего.

В 1966 году киевляне выиграли чемпионат СССР вторично – и первый раз при Маслове. Филатов в упоминавшемся уже обзоре характеризует чемпионат СССР 1966 года, в котором киевляне опередили второго призера на девять очков, как «бледный и невыразительный». «Я склонен предполагать,– писал он в сентябре о чемпионате 1971 года,– что в ноябре, когда все кончится, мы и нынешнему турниру выставим невысокий балл». Основа для этого вывода проста: только острое соперничество за первое место свидетельствует о 4 добром здравии футбола». Между прочим, эту точку зрения несколькими днями спустя поддержал в «Советском спорте» и тренер киевлян А. Севидов, заявив» что «только тогда можно говорить об относительном благополучии в футболе, когда чемпион определяется за два тура до окончания первенства», и что в этом году, дескать, «настоящего соперничества в борьбе за чемпионское звание не было».

Итак, «доброе здравие», «относительное благополучие» футбола – что это такое? Выходит, например, что в 1969–1970 годах, когда в чемпионате СССР за первое место боролись по две команды, здоровье нашего футбола было цветущим. А, скажем, известные периоды, когда «Реал» и «Интер» подолгу не имели внутри своих стран достойных конкурентов (и выигрывали, между прочим, Кубок европейских чемпионов и Межконтинентальный кубок), характеризовались глубоким упадком испанского и итальянского клубного футбола. Нет, вопрос не столь уж прост, как это на первый взгляд кажется. Но если тренеру киевского «Динамо» Севидову упрощения такого рода («чемпионат, мол, выигран нами исключительно из-за отсутствия настоящих соперников, а были бы они – куда уж нам!») практически выгодны и даже составляют, как мы и покажем далее, один из моментов его стратегии, то обозревателям футбола подобные утверждения к чему?

Кстати сказать, и первенство страны 1966 года проходило не столь уж бледно и невыразительно, как это кажется Филатову. Это был год лондонского чемпионата мира, и один из интереснейших фактов внутреннего нашего первенства состоял в том, что киевское «Динамо», отдав в сборную группу ведущих игроков (и предоставив к тому же федерации Маслова в качестве наблюдателя матчей мирового чемпионата), именно в их отсутствие провело ту самую серию матчей, которая обеспечила этой команде гигантский отрыв от ближайшего конкурента. Так что, когда Маслов прибыл из Англии, она практически уже выиграла чемпионат. Пресса оценивала эту серию побед чрезвычайно высоко, тогда же впервые засверкали имена вчерашних дублеров, игроков киевской школы Мунтяна и Бышовца, а капитан «Динамо» Биба, хоть сборная им и пренебрегла, был признан спортивными журналистами, которые принимали участие в референдуме еженедельника «Футбол», лучшим игроком 1966 года. Филатов этих матчей, как и Маслов, не видел: он тоже был в Англии. А больше такой красивой игры киевское «Динамо» уже не показывало. Темп – да, высокую индивидуальную технику – да, волю к победе – безусловно, но общий класс игры «Динамо» пошел с той поры 1966 года, когда в состав команды возвратились игроки сборной, по нисходящей. И если в матчах внутреннего значения это казалось еще кое-кому проблематичным, то на международной арене киевляне по большей части терпели неудачи. И чем больше недочетов обнаруживалось в игре команды» тем менее волевой она становилась.

Тут нужно уточнить, правда, что под словом «воля» я имею в виду только спортивные действия, не выходящие за рамки правил. А между тем начиная с 1967 года многие команды стали ездить на матчи в Киев все с большей и большей опаской. Не оттого, что боялись проиграть (проигрыш чемпиону, да еще на его поле, не позор), а потому что знали: целый ряд киевских игроков, в особенности Сабо, Серебряников, Левченко, Соснихин, Медвидь, играют дома особенно взвинченно, на каком-то надрыве – и это нередко передается части зрителей, нервирует судей. Чувствовалось, что на таком нервном напряжении, накале команда долго жить не сможет, тем более что и в сугубо тактическом отношении она по сравнению с 1966 годом многое теряла.

Кое-кто, правда, именно в эту пору восторженно сообщал, что киевская тактика – самая передовая в мире и что Маслов-де предвосхитил Рамсея, сконструировав еще до лондонского чемпионата игру с двумя нападающими и четырьмя полузащитниками.

Но в действительности до лондонского чемпионата одновременно в игре четырех полузащитников в киевском «Динамо» не бывало. Да и после Лондона такая линия образовалась в команде вовсе не в результате теоретических выкладок тренера, а стихийно. Из сборной возвратились Сабо и Серебряников. А тут уж были выигравшие чемпионат Биба и Медвидь. И юный Мунтян. Попробуй не поставить на игру кого-нибудь из первой четверки! Я как-то писал, что, если бы Мунтян также потребовал (под угрозой своего ухода из команды) участия во всех без исключения матчах, динамовская линия полузащиты состояла бы из пяти игроков. И писал еще, что Маслов зря верит в апологетическую литературу о себе, ставившую его выше Рамсея, что победа над «Селтиком» была хороша, но переоценивать ее нельзя, так же, как и недооценивать последовавшее сразу поражение от «Гурника», вскрывшее слабость киевской зональной обороны.

Игра судьбы, но в августе 1971 года Маслов – уже в качестве тренера «Торпедо» – получил возможность взять на нейтральном поле, в Испании, реванш у «Гурника». Ан нет, снова проигрыш (0:2) – и снова те же Любанский и Шолтысик растерзали уже торпедовскую зональную оборону, главный принцип которой (как некогда и у киевской) – импровизация, наитие, интуиция, а не тщательно отрепетированная, отшлифованная до мелочей система перемещений игроков защиты, то самое синхронное совпадение всех шестеренок, которое и является признаком истинной «зоны». История повторилась.

Каким же образом удалось новому тренеру киевлян Севидову не только сразу привести их к чемпионству, но и фактически добиться этого за два с лишним месяца до конца чемпионата? Ведь игроки в команде были вроде те же, что и при Маслове. И соперники за это время особенно измениться не могли. Появлением Колотова тоже нельзя все объяснить. Очевидно, все дело в тренере, который действительно прежде всего обновил защиту и по-новому ее организовал. Каждый игрок этой линии уже точно знал, что он должен делать, за кого отвечает, кого и когда подстраховывает, в каких случаях может идти вперед. И команда, которая в 1970 году проигрывала матч за матчем на собственном поле, закрыла ворота на замок.

Между тем три защитника из четырех – Матвиенко, Доценко, Решко (его к концу сезона стали приглашать в олимпийскую сборную) – молодые игроки. Соснихин часто играл позади всех, по обстановке подстраховывая каждого, кто почему-либо выпускал с мячом своего подопечного. Он почувствовал свою ответственность за игру всей линии и ее контакты с вратарем Рудаковым. А в принципе у него ведь есть и класс, и техника, и тактическое чутье! И коль скоро в нем наконец-то проснулся, возродился игрок той киевской школы, которая дала советскому футболу Лобановского, Каневского, Бибу, Базилевича и т. д., а затем Мунтяна и Бышовца, то и незачем ему было уже «рубить», «косить», замахиваться на соперников кулаком. И вскоре игра у него пошла (за исключением одного-двух срывов) действительно тонкая и красивая, ибо в защите можно играть тонко и красиво, есть у этой линии такая эстетика. Изменился вскоре и Медвидь, переменился Трошкин, который в прошлом году то и дело впадал на площадке в истерию.

О том, что обстановка в Киеве переменилась, рассказывали возвращавшиеся оттуда тренеры и футболисты. Да и некоторые судьи говорили о том же. Тогда я начал ездить в Киев на отдельные матчи. Садился неподалеку от ложи прессы, наблюдая и за ней. Разница была огромная. 1967–1968 годах немалая часть обитателей нынешней ложи прессы порою напоминала тех, на кого рассчитывал, картинно растягиваясь на шве, а затем со сжатыми кулаками подбегая к мнимому обидчику, Сабо. В эти минуты в лож прессы кое-кто тоже возбужденно вскакивал с мест, размахивал руками, что-то кричал. Я был обрадован, когда в матче с московским «Динамо» стадион (а вместе с ним и ложа прессы) несколько раз воодушевленно приветствовал красивую игру Пильгуя, когда на трибунах сопроводили хлопками эффектный удар Кожемякина. Я слышал, как аплодировали игрокам «Шахтера», и вообще увидел, что в том самом киевском болельщике, которого несколько лет будоражили эксцессами на поле и которому дали теперь возможность наблюдать футбол, многое меняется к лучшему.

Но дело, конечно» не только в иной, чем прежде, игре защиты. Мне приходится вновь полемизировать с Филатовым, но что поделаешь, если от его упомянутого уже обозрения так и веяло сочувствием к «ревнивым соперникам» киевлян, которые считают-де, что «лидеры не показали ничего выдающегося, играют все тот же тактический вариант 4–4–2 и что особых красот у них не видно». Ведь именно в связи с этим Филатов и выдвинул тезис о серьезном отношении киевлян к своим обязанностям как основе всех их достижений. Но, мне кажется, специализирующийся на футболе обозреватель должен был бы все-таки разглядеть новую красоту игры киевского «Динамо». Чем-то она напоминает лучшие матчи этой команды 1966 года, когда она играла в острокомбинационном стиле, технично, свободно, широко. Но качество игры у нее сейчас принципиально иное. Нет, в Киеве вовсе не «играют все тот же тактический вариант 4–4–2»! Игра чемпиона не вписывается в схемы, и это говорится не ради красного словца. Игра у чемпиона совсем другая, и я бы даже сказал: всей своей сутью она против схем. Хотя четыре защитника, конечно, есть.

Несколько дней назад, разговорившись со спортивным обозревателем Евг. Рубиным, я узнал, что он помогает В. Иванову, известному в прошлом форварду «Торпедо» и сборной СССР, в работе над книгой. И в частности, Рубин рассказал, что думает Иванов о лучших бразильских командах. Ведь он играл против Пеле, Гарринчи, Нильтона Сантоса, Диди... Иванов говорил: «Знаете, у меня после игры с бразильцами всегда было такое чувство, что мы могли их победить. Ухожу с поля и чувствую: могли, могли! Но однажды захотелось разобраться в этом ощущении всерьез, уразуметь, откуда оно. И вдруг понял: бразильцы обыгрывают нас, забьют гол, второй и тут же «отпускают», дают нам играть. Дают нам играть, понимаете! Но как только почувствуют настоящую опасность – тут же преображаются: сбивают темп, активно борются за мяч, остро атакуют и контратакуют...»

Я не намерен сравнивать киевское «Динамо» 1971 года со сборной Бразилии, с «Сантосом», «Ботафого», «Фла» и «Флу». Но факт остается фактом: стратегия «Динамо» в турнире нынешнего года и тактика «Динамо» в каждом отдельном матче были именно таковы – создавать у каждого соперника ощущение, будто он мог победить, внушать это же представление тем, кто еще с киевлянами не играл. Проще сказать, «играем и даем играть другим» – как бы девиз команды, но и ловушка для соперников. Если киевское «Динамо» 1966 года лучшие свои матчи играло очень красиво, напористо, почти без пауз, то чемпион 1971 года не зря так долго был загадочен. Многие числят Мунтяна, Колотова и Веремеева во второй четверке схемы 4–4–2, то есть по ведомству полузащиты. Да и в сборных СССР, национальной и олимпийской, они номинально тоже проходят по этой графе. Но в киевской команде все трое не полузащитники, а нападающие. Как и Пузач, и Хмельницкий, и не часто появлявшийся в этом году на поле Бышовец. Иными словами, это нападающие, умеющие помочь обороне. Колотов в «Рубине» был форвардом, Мунтян с Бышовцем в детских командах играли в нападении связкой. Веремеев в Киев приехал форвардом. А Севидов все это понял и оценил.

Принципы же игры, поставленной им в «Динамо» 1971 года, были таковы. Соперник отдает инициативу, «Динамо» атакует большими силами. Но не навалом, не надсадно, не монотонно, а мягко разыгрывая мяч по всей площади поля. И – внезапные, как выпад, как укол, включения сверхскоростей. Соперник активно борется за середину поля? Тут тоже есть варианты. «Встречный бой». Либо временами сознательный проигрыш этой зоны, и вручение судьбы игры в руки защитников. Ибо это, конечно, риск: умышленно задержав в центре поля большие силы, предоставить четырем защитникам и одному полузащитнику (Трошиину или Медвидю) справиться с пятью-шестью соперниками.

Но если им удается отыграть мяч вперед неожиданно и остро – в центре поля мгновенно вздымается и накатывается на чужие ворота мощная широкая волна контратаки. Не одним-двумя нападающими – пятью-шестью. И это – еще одно грозное оружие чемпиона. Итак, команда гибкая, владеющая едва ли не всеми формами игры, в том числе и той, что требует порою отхода большинства игроков в защиту. И тут необходимо сказать, что Севидов и его игроки не копиисты. Это наша игра, отечественная, то есть не бразильская, не английская, не испанская, не итальянская.

А вот как играть другим нашим командам против нового чемпиона, что противопоставить его самобытной гибкости? Впрочем, сейчас эти вопросы никого еще не заботят, ибо вряд ли кто-нибудь нынче, кроме самих киевлян, думает о борьбе за первое место в 1972 году. Но если эти вопросы встанут перед кем-либо в процессе нового сезона, решить их, уверяю вас, будет очень нелегко. Одномерной, прямолинейной тактикой эту команду, если она сохранит свой состав и стиль, не одолеть. Нужно думать, искать ансамбли, дуэты, связки, трио, нужно шлифовать технику, поощрять и скоростных игроков» и позиционных, повышать точность и силу неожиданных дальних ударов и т. д. и т. п.

В этом и состоит значение «пятого чемпиона» для советского футбола семидесятых годов.

 "Смена", № 24,  1971 г.

Администратор сайта: apiperski@mail.ru (Александр Пиперски)