ФУТБОЛ В ЗАКОНЕ
 "СТРАННЫЕ ИГРЫ-92"

Почти четверть века назад я написал статью, где говорилось, что число матчей, результаты которых кем-то заранее определены, ежегодно увеличивается и что действенная борьба с этим видом жульничества возможна только силами правоохранительных органов. Для чего требуется прежде всего ввести соответствующие сюжеты в Уголовный кодекс (что во многих других «футбольных странах» Европы и Южной Америки было сделано давным-давно).

Статья моя называлась «Странные игры», и ее напечатала газета «Советская культура». Почему «Советская культура», а не «Советский спорт»? Потому что в «Советском спорте» (где я тогда, кстати сказать, работал спецкором) противился ее публикации, причем без всяких объяснений, главный редактор Н. Киселев. Разговаривать же с ним было довольно трудно и не по конфликтным поводам: в глаза собеседникам Киселев не смотрел, вдруг придвигал к себе с края стола какие-то бумаги и начинал их сосредоточенно разглядывать либо неожиданно спрашивал вас о чем-то, к данному вопросу совершенно не относящемся.

И хотя в нашей стране пребывание человека не на своем месте ни у кого никогда удивления не вызывало, сидение Киселева в кабинете главного редактора «Советского спорта» казалось все же загадочным. Сотрудники газеты аккуратно вели реестр его высказываний (их называли «киселевизмами»), и каждый новый «киселевизм» встречали в редакции (а также в ресторане и пивном зале Дома журналиста с веселым интересом, ибо главный редактор «Советского спорта» говорил, к примеру, вместо «ничтоже сумняшеся» – «ничтоже сумятише», вместо «лейтмотив»– «лейбмотив»; представляя кому-либо ответственного секретаря редакции, сообщал, что это «матрон нашего секретариата» (подразумевая, видимо, слово «патрон»); желая произнести тост, восклицал: «Наполним фужоры!»; выговаривал подчиненным с укоризною: «Все это хорошо, но почему я узнаю об этом из задних уст?».

Тайна перемещений Киселева из одного номенклатурного кресла в другое (до прихода в «Советский спорт» он был секретарем МГК ВЛКСМ, главным редактором «Московского комсомольца», членом редколлегии «Комсомольской правды», главным редактором спортивной редакции ТАСС) в какой-то мере прояснилась, когда стало известно, что живет он в сверхпрестижном высотном дворце на площади Восстания, апартаменты в котором предоставлялись исключительно самим председателем Совета Министров СССР преимущественно крупным государственным и военно-промышленным деятелям либо ближайшим родственникам (сыновьям и зятьям) птиц еще более высокого полета.

О необъяснимом отрицательном отношении Киселева к моей статье я рассказал как-то знакомому журналисту из «Советской культуры», и тот уверил меня, что уж в их-то газете мои «Странные игры» будут напечатаны наверняка. Так оно и вышло. Статья была опубликована 2 ноября 1968 года, в субботу, а в понедельник, 4 ноября, меня вызвали из дома экстренно к Киселеву (спецкоры «Советского спорта» обычно не ходили каждый день в «присутствие»).

Когда я вошел в кабинет «главного», там уже находились оба его зама, а также секретарь парторганизации. А поскольку человек я всегда был беспартийный, то и подумал, что в редакции, видно, стряслась какая-то беда, причиной которой стал именно я. И правда: Киселев, хмурясь, объявил, что моей статьей в «Советской культуре» крайне недоволен заместитель заведующего Отделом (тогда это слово писалось с большой буквы) пропаганды ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев. Больше того – Яковлев звонил Киселеву самолично и велел довести свое недовольство до моего сведения.

Я поинтересовался, естественно, в чем заключаются критические замечания Яковлева, но Киселев молча стал перебирать на столе бумаги.

Тут меня осенило:

– Позвольте, «Советский спорт» здесь при чем? Статью ведь напечатала другая газета!

Киселев продолжал молчать, глядя в стол.

– Газета другая, да статья-то нашего сотрудника! – услужливо нарушил паузу секретарь парторганизации.

– Но что же в ней предосудительного? – уже вскричал я. – Объясните мне, пожалуйста!

– А вы подумайте, подумайте, – мягко, но со значением произнес партийным секретарь. – Важно, чтобы вы поняли это без подсказок, поняли сами...

Покинув кабинет Киселева, я отправился в редакцию «Советской культуры», но там о гневе цэковского бонзы вообще ничего не знали. И только на следующий день причину «александр-яковлевского» телефонного звонка главному редактору «Советского спорта» мне разъяснил один из заместителей последнего.

Киселев, как и многие другие руководители центральных газет, имел обыкновение посылать в отдел пропаганды ЦК КПСС (для ознакомления) подготовленные редакцией материалы полемического и проблемного характера. Послал в числе других и мою статью, а ее там «зарубили»! Когда же она появилась в «Советской культуре», Киселеву устроили разнос за то, что автор статьи не был поставлен в известность о мнении отдела пропаганды ЦК, ибо в этом случае автор не посмел бы предлагать ее другому изданию.

Я спросил у заместителя редактора:

– А что же все-таки нашли в ней криминального? И почему «главный» скрывает это от меня?

И услышал:

– Да он и сам этого не знает! Ему сказали: «Нельзя!», он и руки по швам. А отчего нельзя, конечно, не спрашивал! Ведь любопытствовать в подобных ситуациях не принято, надо быть благодарным за одно уж то, что остерегли, уберегли от ошибки!

Я вчитывался в текст своей статьи – и ничего не понимал! Материалы о договорных матчах появлялись на страницах многих газет и прежде. Да и вскоре после яковлевского реприманда Киселеву (а если точно – 28 ноября 1968 года) была помещена в том же «Советском спорте», причем на довольно видном месте, беседа с Константином Бесковым, в которой известный тренер сокрушался в связи с тем, что результаты некоторых матчей на финише чемпионата страны можно было предсказать заранее.

Меня же, грешного, Киселев после звонка Яковлева и вовсе перестал допускать на страницы газеты. А поскольку мои материалы он неизменно отклонял «с колес», никому уже для ознакомления не посылая (и ничем своих решений не мотивируя), догадаться, чего от меня ждет «матрон нашего редактората», было нетрудно. Из «Советского спорта» я, разумеется, ушел, но вот о том, какая все-таки в моей статье гнездилась крамола, временами задумывался. Ведь от всех других публикаций на темы мошенничества в футболе моя отличалась, в сущности, только одним – пропозицией создать наконец для борьбы со «странными играми» (как одним из видов уголовщины) государственные правовые основы. А такая постановка вопроса, казалось мне, должна была власть предержащих по меньшей мере заинтересовать.

Понять происшедшее помог случай. В ту пору немецкие историки установили причину закрытия в 1808 году «Бамбергской газеты», которую редактировал Гегель. Однажды до его сведения было доведено высочайшее неудовольствие по поводу корреспонденции из Эрфурта. Долго ломал голову Гегель над тем, что же в этой статье могло вызвать августейший гнев, но вскоре «Бамбергская газета» и вовсе была закрыта. До конца жизни философ так и не узнал причины обрушившихся на его газету гонений.

Однако в 60-е годы нашего века был обнаружен экземпляр «Бамбергской газеты», в котором начальственная рука обвела красным карандашом следующее место в эрфуртской корреспонденции: «Господин коммерсант Гофман получил от его величества короля Баварии золотую табакерку, украшенную жемчугами, а супруга и мадемуазель дочь – по красивому ожерелью каждая. Его величество король Вюртемберга преподнес госпоже придворной советнице Рейнгардт, помимо значительной суммы денег, еще и драгоценности». Сбоку же была резолюция: «Пресса не должна акцентировать внимание на подарках августейших особ, тем более если речь идет о женщинах».

Я не стал сопоставлять себя и Гегеля, а поступил благоразумнее: я сопоставил статью в «Бамбергской газете», которая задела личные интересы немецких правителей качала XIX столетия, со своей статьей в «Советской культуре» и подумал, что она, видимо, тоже затронула личные интересы нашей правящей верхушки. И это сравнение дворцовых нравов двух эпох очень мне помогло, ибо многие факты, которые я дотоле рассматривал изолированно, как бы сами собой выстроились по ранжиру.

В 1948 году я был командирован редакцией в один промышленный центр. Там работал заместителем председателя горисполкома мой фронтовой товарищ. Вечером я пришел к нему в гости, а он вдруг начал ругать футбол на чем свет стоит. Выяснилось, что из-за футбола он уже несколько месяцев не знает покоя. В 1947 году команде этого города грозил вылет из класса «Б», в связи с чем первый секретарь горкома партии поручил руководству горисполкома раздобыть во что бы то ни стало спасительные четыре очка. Задание было выполнено, но теперь за добытые очки надо было расплачиваться. Уже и дочку начальника милиции того города, команда которого уступила два очка, приняли в местный медицинский институт без экзаменов, уже и партию зимних ондатровых шапок переадресовали в другой «футбольный город», а теперь (жаловался мой приятель) вынь да положь кому-то квартиру в центре.

А ведь подавляющее большинство любителей футбола и поныне свято верят, что результатами матчей манипулируют футболисты и тренеры. К надувательству публики, конечно, те и другие причастны, но в основном как участники инсценированных матчей, а не как их организаторы. Ибо в девяноста девяти случаях из ста турнирные очки уступали, дарили, одалживали, продавали и покупали начальники, причем порою самых высоких рангов. Так что, если бы в конце XXI века историки нашли в какой-нибудь архивной папке газету «Советская культура» за 2 ноября 1968 года со злосчастной статьей «Странные игры» (или рукопись, посланную редактором «Советского спорта» в отдел пропаганды ЦК КПСС) и прочитали отчеркнутый руководящим карандашом абзац, я думаю, это был бы абзац о необходимости блокировать коррупцию в футболе посредством государственного закона и правоохранительных сил.

А миф о том, будто инициаторами жульнических сделок являются футболисты и тренеры, был создан исключительно для отвода глаз. Посудите сами: разве потерпел бы – в период правления КПСС – первый человек в городе (или в области, крае, республике), чтобы турнирными очками главной команды этого города (области, края, столицы республики) торговали по собственному хотению тренер и футболисты? И неужто заместитель председателя горисполкома, о котором я писал выше, раздобывая для команды своего города четыре очка, договаривался в других городах с тренерами и футболистами?

Мифы легко создаются, но разрушаются с трудом. Вот и недавно можно было прочесть в отчетах об учредительной конференции Российского футбольного союза, что главенствующие лица договорного бизнеса – игроки да тренеры. Находя в прессе подобного рода утверждения и понимая уже, почему и кем они инспирированы, я в прежние годы всякий раз испытывал тоску. Теперь, слава Богу, ощущение иное. И все потому, что в начале января 1992 года в печати промелькнуло короткое сообщение о том, что в проекте нового российского Уголовного кодекса имеется статья, предусматривающая кару «за подкуп участников и организаторов спортивных соревнований». Эта информация, правда, была набрана в спортивных изданиях крохотными буквами и снабжена заголовком «Жучкам на заметку», который был подсказан игривой концовкой, сообщавшей, что теперь, мол, футбольным жучкам могут подрезать крылышки.

Кому же принадлежит идея включения в Уголовный кодекс «спортивной» статьи? Неужели руководящим футбольным деятелям? Но ведь все последние годы они сопротивлялись предложениям внести означенную статью в УК. Чтобы не быть голословным, приведу примеры. В 1987 году один из руководителей управления футбола Госкомспорта СССР заявил (со страниц «Советского спорта»), что не собирается в борьбе с договорными матчами прибегать к помощи правоохранительных органов, поскольку уверен, что у федерации и управления футбола достанет сил и прав, дабы покончить со «странными играми». Прошло четыре года, и другой руководитель этого же управления предложил (со страниц еженедельника «Футбол»), чтобы тренеры и игроки собрались за закрытыми дверями и решили, что отныне и навсегда их команды обязуются в каждом матче вести бескомпромиссную борьбу. Причем этот келейный способ пресечения коррупции был предложен в рассуждении того, что договорные матчи, безусловно, ведут к деградации, а возможно, и к гибели футбола.

Возникает вопрос, каким путем попали в проект Уголовного кодекса строчки о наказании за подкуп участников и организаторов соревнований? Оказывается, составитель проекта – Минюст РСФСР позаимствовал их из зарубежного законодательства! Так что читатель может представить теперь, какая развернется закулисная борьба против включения этой статьи в российский Уголовный кодекс...

"Независимая газета", 23.04. 1992 г.

Администратор сайта: apiperski@mail.ru (Александр Пиперски)